Про любовь, ментов и врагов - [132]

Они больше стояли, чем ехали по запруженным автомашинами освещенным улицам. Всюду мигали разноцветные фонарики, машины беззлобно гудели друг дружке, и Софи авторитетно откликалась на каждый гудок. Потом они подъехали к аккуратному дому, какой был и у Жилистых Ног. Человек вышел из машины, надел на неё новенький поводок, пристегнул его к ошейнику, присвистнул:

– Ну, пошли, красавица, – и толкнул дверь. Дверь подалась, и из дома запахло такой вкуснятиной, что Софи от неожиданности присела. В таких вкусных домах она еще не бывала!

– С Новым годом вас всех, с Годом Собаки! – выкрикнул человек, чтобы перекричать гвалт за огромным столом, и все на секунду застыли.

Что потом началось! Люди повскакивали с мест, стали целовать его и по-разному называть. Чтобы у одного человека – и столько имен? Одни называли его Папа джан, другие – Брат джан, третьи – Армен джан, четвертые – Дядя Армен, пятые – Армен Арутюнович, старая женщина с ворохом на голове назвала его Балик джан[152], а другие – просто Шварц. Женщины забегали вокруг стола, стали менять местами посуду, а маленькая девочка подошла к Софи и боязливо погладила её по голове. Потом осмелела и еще раз погладила. Потом почесала ей за ухом. Потом погладила и почесала грудку. И Софи тоже осмелела и лизнула её в лицо.

– Вы уже познакомились? – подошел Человек, – её Софи звать, знаешь?

– Знаю, – сказала девочка, – я её уже люблю. Это будет моя собака.

– Видала, Верочка, что наш друг устроил под Новый год? – дурачился за столом толстенький человек. – Плюс к жене, теще и трем дочкам еще и сучку далматинца приволок: мол, где пять, там и шесть! Да нет, мама, в смысле девушек шесть, а не того, что Вы подумали. Ну, молодец, Шварц, ну спасибо!

– Спасибо вам, дядя Армен, – всерьез стали благодарить Человека нарядные девочки, обрадованные так, как только дети умеют радоваться зверью. – У неё лапка болит? Папа, ты её вылечишь?

– А как же. Ваш дядя Армен из меня в два счета и ветеринара сделает. Ему-то что? А вы что же, хромую её не будете любить?

– Ой, папочка, еще как будем! Её же жалко, очень-очень будем любить, – затараторили девочки хором.

– Ну раз так, то устройте ей там место в прихожей. И покормите как следует – вон какая худая! – озаботился тот, что только что сердился на Человека. – Как её зовут? Софи? Скажите пожалуйста, какие мы благородные! Но в Новый год Свиньи я соглашусь и на одну ляжку – можешь на ошейник не разоряться, Шварц.

Софи наелась, дала девочкам потормошить себя, прощально лизнула младшую в лицо и счастливо задремала на детском матрасике, от которого все еще пахло детской попкой и всеми вытекающими из неё обстоятельствами. Люди в комнате галдели, смеялись, выкрикивали что-то, а потом наступила тишина, и сквозь дрему Софи услышала слова Человека:

– А сейчас я хочу выпить за светлую память нашего друга Арама Лусиняна, которого любили женщины и собаки, старики и дети, друзья и поклонники его многочисленных талантов. А негодяи боялись его настолько, что вынуждены были убить. Когда мы были молодыми, он был слишком красивым, удачливым и веселым, чтобы я воспринимал его всерьез. Но чем дальше я шел по следу его убийцы, тем больше понимал и уважал Арама. И чем больше я понимал его, тем с большей уверенностью могу теперь сказать вам, что из жизни ушел самый настоящий благородный мушкетер Арамис…

– Я же говорила ему, что имя – это судьба, – вздохнула одна из женщин.

– Это точно. Наш Арамис, совсем как мушкетер, сумел вскрыть заговор врагов нашей страны, спасти для нас эту юную красавицу Карину – ты не плачь, не плачь, девочка моя. Артошка, ты чего это не ухаживаешь за сестрой? Как не сестра? Еще какая сестра! Что за пропуск в воспитании, Верон? И вам, Погос и Петрос, самая что ни на есть сестра, смотрите мне, чтобы всегда оберегали! На суше и на море!

– Ну, Майн Мент, ты даешь! Да ладно, не щурься так грозно, не буду, не буду. Но должен же кто-то тебя так называть, раз уж Арамиса нет…

– А вам спасибо, Константин Иванович, что присоединились к нашему столу. Как вместе встретим, так и будем дружить весь год и всю жизнь. Новый год у нас длинный, погостите еще пару недель, пообщаемся, дети подружатся…

– Вот и я говорю, Шварц, дом у меня большой…

– Ну и болтуны – эти люди, – думала сквозь дрему Софи, – болтают, болтают, кричат. На столе столько мяса и вкусных косточек, а они едят горькую траву и огнедышащие стручки, запивают водой с противными кусачими пузырьками или этой гадкой ваксинэйшн. Нет чтоб быстро наесться мясом до отвала, нежно и благодарно лизнуть того, кто больше всех нравится, и тихо заснуть, вдыхая сладкий запах младенца, что спал когда-то на этом мягком матрасике, под которым припрятан вкусный кусочек…