Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2 - [126]

Доктор задумался, после молча извлёк из стопки бумаг на столе массивную больничную карту с эмблемой клиники, на которой крупными буквами были отпечатаны Серёгина фамилия и инициалы. Раскрыв историю болезни, он углубился в чтение.

Иванову оставалось только подивиться тому, что в наше компьютерное время даже в частных больницах врачи продолжают упорно вести записи вручную, однако отвлекать Лерда парень не посмел. Просто сидел и ждал, когда тот освободится.

— Да... — отодвинув карту, задумчиво протянул Игорь Моисеевич. — Не буду вас отговаривать, молодой человек. Не хотите лежать — имеете полное право. Каждый человек сам хозяин своему здоровью и, как записано в Конституции: «Каждый имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства»! Кто я такой, чтобы этому перечить? К тому же... — доктор очень хотел что-то сказать, однако вместо этого лишь обречённо взмахнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху и, не закончив мысль, сменил тему. — Я готовлю вас к выписке. Буду очень признателен, если на эту ночь вы сможете остаться в клинике и с утра ещё раз сдадите все необходимые анализы. Ваш случай... весьма интересен.

Ещё одна ночёвка в опостылевшей палате... Зато последняя.

Сергей согласился:

— Конечно. Как скажете. Нужно — сдам, мне не жалко. И на приём приду, когда скажете, без проблем. Вот только... Игорь Моисеевич, скажите мне пожалуйста без бумаги — у вас хоть идеи есть, что со мной происходит?

Лерд снова задумался, полистал историю болезни, сделал в ней пару пометок. Нехотя заговорил:

— Я не люблю такие вопросы. Вы требуете от меня навскидку дать точный диагноз в весьма запутанной ситуации...

Иванов, поняв, что сейчас начнутся так любимые эскулапом витиеватости и недосказанности, решил подтолкнуть доктора на откровенность, весьма ловко подхватив:

— Таблетки и уколы на меня не действуют, процедуры тоже. Как я понимаю, обследование ничего не дало. При этом самочувствие у меня великолепное, жалоб нет.

Врач согласно закивал.

— Вот это-то и плохо... Вы знаете, почему в организме человека происходит повышение температуры тела и чем это чревато?

— В общих чертах... когда человек болен...

— Правильно. Причины могут быть самые разные, однако хороших среди них нет ни одной. Если у вас термальная составляющая организма не в порядке — то это может значить только одно — вы больны. И не обольщайтесь хорошим самочувствием. В любой момент можете сгореть, как свечка! Если хотите мое мнение — вам необходимо пробыть под нашим наблюдением хотя бы пару недель, для составления полной клинической картины, и только потом принимать какое-либо решение! А сейчас... сейчас рано делать какие -то выводы.

Сергей понимал, что пожилой доктор абсолютно прав и говорит дельные, умные вещи, однако его молодой организм категорически отказывался задерживаться в клинике на такой долгий срок. Прямо бунтовал, не слушаясь хозяина, требовал свободы, а не опостылевшей за столь короткий срок палаты.

— Игорь Моисеевич, — протянул Иванов смущённо. — Я понимаю всё, что вы мне говорите. Действительно понимаю. Но не вижу смысла торчать тут.

Доктор усмехнулся.

— Верю. Сам в ваши годы сбегал из больницы к девушке через четыре дня после того, как мне аппендикс удалили. И ведь понимал, что нельзя, а бегал. И не жалею! — он мелко, задорно рассмеялся. — Моя задача, как вашего лечащего врача, рассказать, как правильно. А решение, как я уже упоминал, за вами. Хорошо! Завтра после сдачи анализов зайдите ко мне. Я распишу необходимое лечение и график приёма!

Пожилой врач решительно взял со стола ручку и занялся больничной картой, готовя пациента к выписке, а Иванов, глядя на него, подумал: «И ведь не уговаривает остаться. Боится, что начну несуразно огромной оплатой попрекать, требуя немедленных результатов. Жалко мужика, между баблом и достоинством петляет... Видно же — он действительно как лучше хочет».

Наверное, инспектор должен был сейчас покинуть кабинет и не надоедать занятому человеку, однако у него оставался ещё один вопрос:

— Доктор! — Сергей довольно скучающе, будто невзначай, решил напоследок прояснить у Лерда статус и прочие сведения о так доставшей его тётке. — А эта женщина с тростью... кто она?

— Маргарита Петровна? — не отвлекаясь от заполнения бумаг, уточнил врач.

— Я её имени не знаю. Такая... — тут парень прикусил себе язык, с которого почти сорвалось «курица наглая», и быстренько подобрал нужный, нейтральный эпитет. — Яркая.

— Маргарита Петровна, — уже утверждающе повторил Игорь Моисеевич, откладывая ручку в сторону. — Наша пациентка. Приятнейшая женщина. О ней могу говорить только хорошее...

Иванов понял, что сейчас на него выльется множество ненужных слов, призванных лишний раз убедить его в лояльности клиники к своим... клиентам. Поэтому он счёл нужным подтолкнуть беседу в интересующем его направлении:

— Полностью с вами согласен. Весьма милая дама. Регулярно встречаемся. И мне она показалась несколько... взбалмошной.

Эпитет «взбалмошная» был употреблён неспроста. Именно таким, расплывчатым термином можно охарактеризовать практически любую женщину — от самой умной до полной идиотки, и всегда собеседник поймёт его по-своему, переиначит согласно собственного восприятия. Понятное дело, внутренняя политика заведения не позволит Лерду болтать лишнего, однако почему не попробовать? Утверждение-то, по своей сути, невинное, ни к чему не обязывающее.