Про это - [8]

_{Только б не ты}

Стою у стенки.

                           Я не я.

Пусть бредом жизнь смололась.

Но только б, только б не ея

невыносимый голос!

Я день,

              я год обыденщине пре́дал,

я сам задыхался от этого бреда.

Он

      жизнь дымком квартирошным выел.

Звал:

          решись

                        с этажей

                                         в мостовые!

Я бегал от зова разинутых окон,

любя убегал.

                       Пускай однобоко,

пусть лишь стихом,

                            лишь шагами ночными —

строчишь,

                  и становятся души строчными,

и любишь стихом,

                                а в прозе немею.

Ну вот, не могу сказать,

                                           не умею.

Но где, любимая,

                               где, моя милая,

где

       — в песне! —

                                любви моей изменил я?

Здесь

            каждый звук,

                               чтоб признаться,

                                                чтоб кликнуть.

А только из песни — ни слова не выкинуть.

Вбегу на трель,

                            на гаммы.

В упор глазами

                            в цель!

Гордясь двумя ногами,

Ни с места! — крикну. —

                                            Цел! —

Скажу:

             — Смотри,

                                даже здесь, дорогая,

стихами громя обыденщины жуть,

имя любимое оберегая,

тебя

         в проклятьях моих

                                          обхожу.

Приди,

             разотзовись на стих.

Я, всех оббегав, — тут.

Теперь лишь ты могла б спасти.

Вставай!

                Бежим к мосту! —

Быком на бойне

                             под удар

башку мою нагнул.

Сборю себя,

                       пойду туда.

Секунда —

                     и шагну.

_{Шагание стиха}

Последняя самая эта секунда,

секунда эта

                      стала началом,

началом

                невероятного гуда.

Весь север гудел.

                                 Гудения мало.

По дрожи воздушной,

                                       по колебанью

догадываюсь —

                              оно над Любанью.

По холоду,

                    по хлопанью дверью

догадываюсь —

                              оно над Тверью.

По шуму —

                     настежь окна раскинул —

догадываюсь —

                              кинулся к Клину.

Теперь грозой Разумовское за́лил.

На Николаевском теперь

                                             на вокзале.

Всего дыхание одно,

а под ногой

                     ступени

пошли,

             поплыли ходуном,

вздымаясь в невской пене.

Ужас дошел.

                        В мозгу уже весь.

Натягивая нервов строй,

разгуживаясь всё и разгуживаясь,

взорвался,

                    пригвоздил:

                                         — Стой!

Я пришел из-за семи лет,

из-за верст шести ста,

пришел приказать:

                                 Нет!

Пришел повелеть:

                                 Оставь!

Оставь!

               Не надо

                              ни слова,

                                               ни просьбы.

Что толку —

                       тебе

                                одному

                                              удалось бы?!

Жду,

         чтоб землей обезлюбленной

                                                            вместе,

чтоб всей

                  мировой

                                  человечьей гущей.

Семь лет стою,

                            буду и двести

стоять пригвожденный,

                                          этого ждущий.

У лет на мосту

                          на презренье,

                                                   на сме́х,

земной любви искупителем значась,

должен стоять,

                            стою за всех,

за всех расплачу́сь,

                                   за всех распла́чусь. —

_{Ротонда}

Стены в тустепе ломались

                                                на́ три,

на четверть тона ломались,

                                                  на сто́…

Я, стариком,

                       на каком-то Монмартре

лезу —

             стотысячный случай —

                                                      на стол.

Давно посетителям осточертело.

Знают заранее

                           всё, как по нотам:

буду звать

                    (новое дело!)

куда-то идти,

                       спасать кого-то.

В извинение пьяной нагрузки

хозяин гостям объясняет:

                                              — Русский! —

Женщины —

                        мяса и тряпок вяза́нки —

смеются,

                 стащить стараются

                                                    за́ ноги:

«Не пойдем.

                       Дудки!

Мы — проститутки».

Быть Сены полосе б Невой!

Грядущих лет брызго́й

хожу по мгле по Се́новой

всей нынчести изгой.

Саже́нный,

                    обсмеянный,

                                           са́женный,

                                                              битый,

в бульварах

                      ору через каски военщины:

— Под красное знамя!

                                        Шагайте!

                                                         По быту!

Сквозь мозг мужчины!

                        Сквозь сердце женщины! —