Призраки прошлого - [39]

Чарити растрогалась. Пришлось прервать чтение и вытереть глаза.

– Папа, почитай здесь, – она протянула дневник отцу.

Вейнрайт стал жадно листать тетрадь, но почему-то не с начала, а с конца, словно знал, где содержатся главные сведения. Неужели он читал дневник раньше, когда еще не знал ни имен призраков, ни об их родстве? Неужели он опять мошенничает?

Но, с другой стороны, разве он не заявил категорически, что в спальне леди Мертон призрака нет? И, конечно, его там нет. Если бы ее отец был просто шарлатаном, что ему стоило выдумать привидение? Это было в его интересах.

– Чрезвычайно интересно! – воскликнул он, приподняв бровь, что делало его похожим на сатира. – Покажу леди Мертон. Перепиши это место, Чарити. Мертон рассердится, если мы вынесем дневник из библиотеки. У меня много свидетелей, которые могут подтвердить, что я установил родство призраков, прежде чем прочел о нем в документах. Если удастся скоро завершить здесь работу, к июню смогу отослать статью в ежеквартальный выпуск журнала Общества. К сожалению, в июньский выпуск он вряд ли попадет, но в сентябрьский – наверняка.

– Если бы теперь удалось разгадать загадку поющей монахини, меня бы в ближайшем январе избрали президентом Общества, при условии, конечно, что Хаусмана не пригласят в Лонглит за это время. Может быть, леди Мертон напишет письмо леди Бат. Зеленая Леди, которая не дает покоя на верхнем этаже Лонглита, считается леди Луизой Картрес, женой второго виконта Веймута. Но эта легенда меня не устраивает. В ней чего-то не хватает. Если любовника леди Луизы убили, почему бродит не его дух, а ее? Мне кажется, что я смог бы ответить на этот вопрос.

Вейнрайт только скользнул взглядом по дневнику, прежде чем отправиться к леди Мертон. Чарити еще раз подумала, что отец уже читал его. Теперь, разгадав историю Нэгга, он вплотную займется поющей монахиней и тоже быстро с ней справится. В начале следующей недели они уедут, еще один едва начавшийся роман окончится, не придя к завершению. Всегда одно и то же, но на этот раз ее задело глубже, чем обычно, и не только ум, но и сердце. Будет нелегко расстаться с Кифер Холлом, с Джоном. Чарити была уверена, что он тоже неравнодушен к ней, хотя бы немного. Надо что-то предпринять, пока не поздно.

Чарити подошла к окну, размышляя, что бы такое сделать, чтобы продлить визит. Из лесу выходил Сент Джон. Навещал отшельника, старика Неда? Два святых человека должны иногда встречаться. Все же ей показалось странным, что Сент Джон оглядывается по сторонам. Почему он ведет себя так осторожно? Почему боится, что его могут увидеть? Вот он бочком проскользнул в конюшню и вскоре выехал в своей карете.

Чарити быстро забыла об этом инциденте. Переписывать ей нужно было немного. Она взялась за работу, чтобы закончить ее к обеду.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Леди Мертон не проявила большого интереса к истории отношений Нэгга и Вальтера.

– Как интересно, мистер Вейнрайт. Да, разумеется, я разрешаю вашей дочери скопировать дневник, но предупредите ее, пожалуйста, быть осторожнее. Бумага, наверное, высохла и может легко порваться.

Она едва взглянула на страницы, где речь шла о сводных братьях.

Ее больше занимало перемещение в Гобеленовую комнату – мрачное помещение, увешанное сплошь фламандскими драпировками. Эту комнату выбрал для нее Мертон, главным образом, из-за ее полной изоляции. В ней было только одно окно, через которое трудно было забраться в комнату снаружи. Замок нельзя было открыть большим медным ключом, подходившим к большей части дверей в доме. Но самым главным достоинством комнаты было ее расположение – как раз напротив спальни Мертона: так ему легче будет справиться со злоумышленником, если он осмелится предпринять следующую попытку запугать леди Мертон.

– Благодарю, миледи, вы очень добры. Попрошу дочь сейчас же приступить к работе, – сказал Вейнрайт.

Мертон слышал их разговор и огорчился, что его надежде провести с Чарити день не суждено сбыться. Он тщательно осмотрел Гобеленовую комнату – все шкафы, углы и стены, чтобы убедиться, что мисс Монтис еще не успела подсадить усыпленную птицу. Закончив осмотр, он запер дверь и положил единственный отпиравший ее ключ к себе в карман. Он решил, что отдаст его матери перед сном и не отойдет от двери, пока та ее не запрет. Мисс Монтис останется в своей комнате в восточном крыле.

Она отнеслась к этой акции Мертона, как относилась к прочим его нападкам, – со спокойным достоинством, но в ее потухших голубых глазах вспыхивали искры гнева.

Остаток дня Мертон провел в кабинете, просматривая счета. Предстоящая необходимость расстаться с пятью тысячами фунтов его не радовала. «В крайнем случае, если уж это неизбежно, – думал он, – деньги должны пойти на благородное дело, которое будет носить имя матери. Стипендиальный Фонд имени леди Мертон – это звучит неплохо. Кроме того, необходимость его очевидна. Поговорю с Сент Джоном об открытии такого фонда».

Ему вдруг захотелось просмотреть счета, которые он подписывал как казначей Албан Фонда. Не следовало позволять Сент Джону единолично распоряжаться деньгами и подписывать документы, это опасно. Не то чтобы Сент Джон мог поддаться соблазну – в конце концов он был членом семьи, – но случись что-нибудь, фонд потеряет доверие прихожан. Мертон перерыл ящик, но не нашел решения совета о назначении его казначеем. «Чертовски странно», – подумал он, так как хорошо помнил, что Сент Джон в свое время дал ему копию. Неважно, он зайдет в церковь и проверит документы, большой срочности нет. Сент Джон не собирается умирать в ближайшее время.