Призраки озера - [45]

– Да, очень большое, с лысой головой – и оно смотрело на меня…

– Но что это было, малыш? – Оливия отогнала набежавшие мысли, сосредоточившись на том, как успокоить дочь.

– Там, у кровати… На нем было что-то темное, похоже на плащ… А когда оно смотрело на меня, оно… Оно улыбалось… И еще у него клыки! – Сара вздрогнула, заново вспомнив пережитое.

– Клыки? – переспросила Оливия, крепче прижимая к себе дочь. Как ни странно, упоминание о клыках слегка ее успокоило. Какие бы страхи ни терзали в детстве ее саму, клыков она точно не помнила.

– Наверное, это был вампир, – прошептала девочка, сжавшись от страха.

Оливия глубоко вздохнула. Страх начал рассеиваться. Вампир?.. Этот образ не вызывал никакого отклика в ее душе. И вдруг она вспомнила.

– Это из твоей игры?

Сара кивнула, не выпуская мать из объятий и по-прежнему уткнувшись носом в ее плечо.

– Успокойся, Сара. – Оливия поцеловала девочку в щеку. – Малышка, по-моему, это был просто сон.

– Нет, не сон! – Сара резко затрясла головой. – Я проснулась, а оно уже было здесь! В комнате было темно… Ма-а, ты же обещала не выключать свет! Я его видела, потому что был свет от окна. Я видела, что оно смотрит на меня, и я видела клыки, когда оно улыбалось. А когда я закричала, оно повернулось и пошло к окну, а потом пропало!

– Это просто дурной сон, детка. – Оливия все больше убеждалась, что страх девочки связан всего лишь с ночным кошмаром, больше ни с чем, и понемногу успокаивалась. Крепко обняв дочь, она погладила ее по голове, откинув прядки волос, упавшие на лицо. Сара подняла на нее глаза, и Оливия ободряюще улыбнулась ей. – Давай-ка проверим лампу, – сказала она, выпутываясь из цепких детских ручонок, обвивших шею. – Я не выключала ее. Наверное, что-то испортилось.

Она потянулась к белому фарфоровому ночнику с недорогим гофрированным абажуром, нащупала под ним кнопку, нажала на нее. Лампа не зажигалась. Осторожно отодвинув девочку, Оливия встала и заглянула под ночной столик – в порядке ли шнур? Шнур был включен в розетку. Она проверила, вкручена ли лампочка, потом отсоединила шнур и вывернула ее. Сара наблюдала за матерью, не спуская глаз.

Оливия поднесла лампочку к уху и потрясла ею: так она и думала! Характерный звук подтвердил ее догадки.

– Лампочка перегорела. – Теперь она уже полностью успокоилась, голос звучал уверенно. Ужас, грозивший захлестнуть ее, вызывающий тошноту, наконец отступил. Никого и ничего в комнате ее дочери не было. Отложив лампочку, она подошла к раздвинутым шторам: – А теперь проверим окно.

Раздвинув занавески пошире, Оливия проверила шпингалет. Это был прочный, изготовленный «на века» старый медный шпингалет, накрепко вогнанный в держатель, абсолютно надежный. Он был так же прочно закрыт, как и накануне, когда она его проверяла. На всякий случай Оливия потрогала его – все в порядке, шпингалет закрыт. Невозможно представить, что кто-то мог выскочить в окно, а потом так же накрепко закрыть его снаружи. Конечно, можно было успеть выскочить в дверь, Оливия могла и не заметить его – уж слишком темно было в холле. Но наверняка услышала бы. Почувствовала, будь там хоть кто-то. Она оказалась у дверей спальни через несколько секунд. Неизвестному после того, как услышал крик Сары, не оставалось времени, чтобы скрыться.

– Окно закрыто, – успокоила она дочь. Для пущей уверенности Оливия проверила замки и на втором окне: и они были закрыты.

– Это был просто страшный сон? – Сара непроизвольно вздрогнула. Краски начали возвращаться на ее лицо, но все равно девочка казалась далеко не такой бодрой, как обычно.

– Именно так, – кивнула Оливия и снова задвинула шторы. Она подошла к одному из белых комодов, стоявших между окнами, и вынула из яшика ночную рубашку девочки. – Ну-ка, детка, давай поменяем рубашку. Твоя влажная.

– Я вспотела. – Сара поймала рубашку, брошенную ей матерью, стянула свою через голову, затем надела свежую. Новая ночная рубашка была кукольно-розовой, как и прежняя, – Оливия приобрела их по случаю в «Кмарте», сразу полдюжины, всего по 3.99 за штуку. Сара бросила влажную рубашку матери, и та положила ее в плетеную корзинку для грязного белья.

– Мамочка, можно мне спать с тобой? Я все равно боюсь.

С апреля, когда ей исполнилось восемь, Сара называла ее мамочкой только в крайних случаях. Обычно она предпочитала более сдержанное «ма-а».

– Конечно, малыш. – Оливия и сама предложила бы это, если бы дочь не опередила ее. В одиночку воспитывая дочь, она из всех сил старалась не превратиться в маму-квочку, дрожащую над своим цыпленком, излишне не нянчиться с Сарой. В результате у девочки с раннего детства была и своя комната, и своя кровать. В какой-то период дочь вдруг стала каждую ночь забираться в постель к матери, но Оливия терпеливо, изо дня в день, дожидалась, пока девочка заснет, а затем вставала и переносила ее в детскую. Не в том дело, что ей не хотелось, чтобы Сара спала вместе с ней – просто она считала, что для девочки так будет лучше. Правда, в особых случаях, когда дочь заболевала, или была чем-то расстроена, либо просто им обеим хотелось побыть вместе, она оставляла ее у себя. И именно в эти дни Оливия лучше всего высыпалась: она была уверена, что Сара в полной безопасности.