Призраки - [4]

— Пол надёжнее, — пояснил Шкарин. — Твёрже.

— Так, может, вам подстелить что-нибудь? Дня два не подметал… Замотался, знаете, со справкой этой, будь она неладна…

— Не надо, — отвечал возлёгший навзничь, утомлённо опуская веки. — Ваша грязь на нашем вороту не виснет…

— Выпить-закусить вам тоже не предлагать?

— Естественно…

— Как же вы здесь дышите?

— Как-то вот дышу… А что за справка?

— С места бывшей работы, — с несколько диковатой усмешкой ответил Ротмистров — и сам удивился тому, как спокойно он это сказал. Оказывается, отрешиться от бытовых невзгод можно и не прибегая к хитрым психологическим фокусам. Достаточно простой встречи с призраком.

Присел к столу, закурил.

— Дым не мешает?

— А?.. — Лежащий приоткрыл глаз. — Нет, ничего… Запахов я здесь, представьте, вообще не чувствую.

Облезлые дощечки паркета просвечивали сквозь него, словно рёбра. Определённо с чем-то надо было прощаться: либо с рассудком, либо с привычным устройством мироздания. И поди ещё пойми, что лучше. Мироздание, конечно, подленькое, сволочное мироздание, но где гарантии, что, исказившись, оно похорошеет?

— Говорите, не различаете запахов? Может, потому что частицы дыма — твёрдые? А с твёрдыми-то телами у вас… э-э…

— Может быть… — безразлично согласился Шкарин. — Который час?

— Вы же только что спрашивали!

— Жрать хочется, — ворчливо признался гость. — Сутки не жрамши… Давайте уж лучше о справке.

А вот интересно, подумалось Ротмистрову, когда обессмысливаешь окружающую обстановку, она словно бы начинает таять. А если проделать то же самое с призраком? Совсем исчезнет?..

— Так что там у вас стряслось? — спросило видение.

В двух словах Ротмистров изложил постигшее его несчастье. Андрей Андреевич злобно усмехнулся в низкий, давно уже требующий побелки потолок.

— Вот так вас, лохов, и разводят, — с жёлчной назидательностью выговорил он. — На кой, простите, хрен вы увольнялись за полтора года до пенсии? А, Ярослав Петрович?

— Съели, — угрюмо бросил тот, тычком гася окурок в немытой пепельнице. — Начальство сменилось — и давай стариков выживать…

— Нет, но полтора года не дотерпеть! — Кажется, призрак был и впрямь возмущён.

— А куда деться? Так и так сократили бы…

— Вот пусть бы и сокращали! Вы, кстати, где работали?

Ротмистров сказал.

— А-а… та шарашка за мостом? Знаю. Даже бывал однажды… В суд подавать будете?

— А толку…

— Я валяюсь!.. — с сарказмом объявил потолку полупрозрачный Андрей Андреевич. — Вы на каком свете живёте?

— А вы на каком? — огрызнулся Ротмистров.

Тот помолчал, подумал.

— Да, в общем, на таком же, — безрадостно признал он в конце концов.

— Позвольте! — словно бы проснувшись, Ярослав Петрович вздрогнул, уставился на лежащего. — А кто у вас там Президент?

Шкарин равнодушно огласил фамилию. Президент был тот же самый.

— А премьер-министр?

Выяснилось, что и премьер-министр тоже.

— Нет, погодите! — Ротмистров вскочил со стула. — Кто у вас живёт в двадцатой?

Перебрали соседей — всех, кого удалось припомнить. Совпадение вышло полное: от Марьи Петровны до Эдуарда Ипполитыча.

— Интересно… — Ротмистров недоверчиво улыбнулся. — Это, выходит… вообще никакой разницы?..

— Ну почему же? — возразил недвижный Андрей Андреевич. — Там в девятнадцатой квартире живу я, а здесь — вы…

— И всё?!

Видение осторожно пожало плечами.

— Так вот почему вы ту железяку отрубили! — уразумел Ярослав Петрович. — Она и у вас там из перил торчала… Тоже небось за неё цеплялись?

— Торчит, а не торчала, — уточнил Шкарин. — Я ж её только здесь отрубил…

Ротмистров смотрел на него и пытался представить: каково это — очутиться в хрупком, непрочном мире, где каждый твой шаг, каждый жест разрушителен, смертоносен и безнаказан. Страшно подумать, что бы тут на месте Шкарина натворил кто-нибудь другой. С людьми Ярославу Петровичу всю жизнь не везло, зато первый встреченный им призрак оказался на удивление порядочным человеком.

— А насчёт этой вашей справки… — скрипуче присовокупил Шкарин. — Возможно, вы не знаете, но в каждом учреждении существует отдел экономии государственных средств. Проще говоря, отдел по обуванию таких вот простофиль, как вы.

— Первый раз слышу.

— Не сомневаюсь. Знали бы — вели себя по-другому.

— Да может быть, он только у вас существует!

— Вряд ли, — отозвался тот, нервно позёвывая. Должно быть, с голодухи. — Сколько там натикало?

Ротмистров взял со стола сотик, тронул кнопку.

— Шестнадцать одиннадцать.

— Сколько?! — Гость опрометчиво привскинулся, чертыхнулся.

— Одиннадцать минут пятого, — перевёл Ротмистров.

— А-а… — Шкарин расслабился и вновь возлёг. — Вы извините, — смущённо вымолвил он. — Кажется, паркет я вам всё-таки… того… повредил…

— Этому паркету ничего не повредит, — утешил Ярослав Петрович. Положил телефон на стол, а когда обернулся, гостя уже не было. В полу чернела дыра — там, где полупрозрачный локоть прошёл сквозь рассохшиеся дощечки, сквозь древесно-стружечную плиту и угодил в пустоту между лагами. Вторая пробоина, судя по всему, оставленная каблуком, зияла в полутора шагах от первой.

Несколько мгновений Ротмистров оцепенело смотрел на причинённый ему ущерб. Нащупал не глядя спинку стула, сел, обмяк. И всё-то в жизни происходит наоборот, всё не как в книжках! Призрак исчез — и стало, представьте, жутко. Ярослав Петрович беспомощно огляделся, словно впервые видя убогую свою обстановку: ослепшую на пару лампочек люстру; некогда щеголеватую, а ныне облезлую с пыльными стёклами стенку; немытую пепельницу с окурком, кривовато висящий портрет покойной жены — и вдруг почуял нутром, что больше ничего не будет. Никаких призраков. Вот только это. Старость, нищета, одиночество. Сволочная действительность раздвинулась лишь на секунду, дав перемолвиться с полупрозрачным пришельцем, а теперь вновь подступила вплотную и не отпустит, поганка, пока не придушит окончательно…