Сява суетливо перезвездился, потом поднёс руку к глазам и стал осматривать окрестности.
— Где же бабы? — стонал Культя. — Где они? Их что — нету? Нету?
— Кажется, нету, — произнёс попрошайка трагическим голосом. — Я, во всяком случае, их не вижу. А ты?
Культя аж подпрыгнул от бешенства и так дернул себя за член, что чуть не взвыл от боли.
— Тихо, тихо, — Сява уже приглядывал пути к бегству, — были они тут раньше. Присутствовали. Кузьмич — свидетель, не вру я, не обманываю. Да вот же, вон одна. Видишь?
Действительно, из-за кучи мусора вылезало что-то женоподобное, но явно не похожее на объект вожделения. От неожиданности Культя замер.
— Эй, парниша, я разрешу все твои проблемы, — проскрипело существо, не сводя восторженных глаз от оттопыренных штанов критика.
— Ты кто? — осторожно спросил Культя.
— Я? Я — девица. Девушка твоей мечты по имени Проня. А тебя как зовут, красавчик?
— Культя, критик предметов общественного потребления.
— Ах! — воскликнула женщина, прыгнула вперёд и вцепилась в Культины штаны.
— Ай-я-яй! — завопил критик, рванулся изо всех сил, скатился боком, отбежал на четвереньках, вскочил и стал тщательно маскировать свое ниспадающее достоинство в складках одежды.
— Эй, эй, что такое? — возмутилась девица, разочарованная результатами набега.
— Разве можно так грубо, — заступился за товарища Сява. — Надо было ласково, с нежностью, а ты налетела, напугала…
Проня погрозила Культе кулаком и уставилась на попрошайку.
— Тогда ты! — грозно потребовала она. — Разве не видишь — я вожделею.
— Я? Я?.. Как это я?.. Я не могу этого — того… У меня, так сказать, устойчивое нестояние стояния.
— А ну, покажи!..
Попрошайка брезгливо выковырнул из ширинки что-то похожее на червяка и покачал им из стороны в сторону.
— М-да… Ну ладно, — огорчилась Проня.
Сява подмигнул товарищу и мотнул головой: пора, мол, сматываться.
— А ты, голубчик, значит, хитришь? — Проня опять начала пододвигаться к оторопевшему Культе. — Лукавишь, значит?
Критик развёл руками.
— Я бы рад… да вот, всегда так.
— Ну-ну, — произнесла девица. — Ладно-ладно, расслабься, слабачок. Я сама сделаю всё как надо. Иди-ка сюда!
Критик, как загипнотизированный, стал приближаться. Его дрожащие ножки то и дело подкашивались. Сява уселся поудобнее. Расслабился. Зрелище обещало быть интересным.
— Сейчас я тебя возбуждать буду, — пригрозила критику Проня, вытаскивая из-под одежд две огромных белых сиськи. Несколько раз любовно подбросила их в воздух, резво прыгнула и жадно вцепилась в штаны трясущегося от отвращения кавалера.
— Нет уж, — запищал Культя, двумя руками прикрывая вход в закрома.
Проня была сильной женщиной, но и она не смогла оторвать эти руки.
— Ах, так! Не хочешь удовлетворить насущные потребности молодой возбуждённой женщины?! — вскричала девица.
— Не хочу, — честно признался Культя. — Хоть убей.
Проня с досадой запахнула одежды.
— Тогда, откупайся.
— Ещё чего! — посмел возмутиться критик.
Девица схватила его за загривок, пригнула к земле.
— Вот, фантик имеется, — заверещал Культя. — Фантик! В единственном экземпляре.
Женщина схватила фантик, присела на кочку, пошарила где-то за спиной, вынула тряпичную сумочку. Ласково разгладив бумажку, она присовокупила её к толстенной пачке.
— В Партком бы тебя за такие дела, — дрожащим от негодования голосом проговорил Культя.
— За какие такие? — не поняла Проня.
— А вот за такие. За действия, позорящие высокое звание Коммуниста.
— Что-что?! — удивилась девица. — Мои действия продиктованы потребностями. Сечёшь фишку?
— Ага, — поддакнул Сява. — От каждого по способностям, каждому по потребностям. Святая истина.
— Вот-вот, — удовлетворенно кивнула Проня.
— А вот и проверим в Парткоме не являются ли твои потребности прихотями, — не сдавался критик. — Вот и проверим!
Проня вынула Партбилет, помахала им в воздухе.
— Нету тут больше Парткома, — сказала она.
— Куда же он подевался?
— А вот туда — не знаю куда… Как только заявилась я в эти края, надеясь какому-нибудь Секретарю в жены себя предложить, так все и разбежались. Сначала Секретари, потом девицы. А вот мужички иногда забредают. Как-то находят меня, значит.
— По запаху, видимо, — сказал Сява.
Критик понюхал воздух, озадаченно почесал нос и стал приглядываться к рассевшейся бабе.
Девица представляла из себя женщину с чрезвычайно низкими потребительскими свойствами. Такое чучело ему ещё никогда не встречалось и даже не снилось в самом кошмарном сне. Огромный нос свисал так низко, что, изловчившись, Проня могла бы его укусить. Глаза, полуприкрытые мохнатыми растрёпанными бровями, сильно косили, причём, то сбегались, то разбегались в зависимости от расстояния до предмета, на котором Проня фокусировала взгляд. Волосы, очень густые от природы, давно сбились в плотный войлок, под которым мучились от перенаселения несметные полчища вшей, клопов, блох и тараканов. Девица иногда просовывала туда палец и с громким щелчком давила зазевавшегося кровососа.
— Ну, мы пойдём, хорошо? — подал голос Культя.
Проня приподняла голову, собрала глаза в кучу и уставилась на критика.
— Идите, голубчики, идите.
Культя сделал несколько неуверенных шажков, оглянулся и рванул с места. За ним взметнулся Сява. Сзади послышался гулкий топот.
