Призраки Гойи - [50]

Пес Гойи вскакивает и открывает пасть. Его хозяин заметил это движение. Он не слышит лая, но видит, как собака бежит к двери. Если его зовут или стучат в дверь, он этого не слышит.

Гойя окликает пса, тот возвращается и снова ложится, а затем опять поднимается и идет к двери, продолжая лаять. Художник выдвигает ящик стола, вынимает оттуда пистолет, заряжает его, направляется к двери и приоткрывает ее.

За ней виднеется человеческий силуэт, который Гойя сперва не может рассмотреть. Он наклоняет голову, увенчанную свечами, и видит какую-то женщину в отрепье. Если она и пытается что-то сказать, то он всё равно не слышит.

Оставив дверь приоткрытой, художник делает несколько шагов, достает из небольшого железного ящика монету и снова идет к двери. Он протягивает деньги Инес, которую принял за нищенку, Инес, которая доплелась до этого знакомого ей места, где она когда-то позировала.

Женщина смотрит на монету с недоумением. Она что-то говорит, но ей не отвечают.

Гойя, не узнавший дочь своего друга, берет ее за руку, решительно вкладывает туда деньги и закрывает дверь.

Художник собирается вновь приступить к работе, попутно успокаивая собаку. Но пес не желает успокаиваться. Он в очередной раз подходит к двери и лает. Раздраженный Гойя приказывает ему замолчать. Тщетно. Тогда художник возвращается к двери и снова открывает ее. Женщина по-прежнему стоит там, в полутьме. Он машет руками и говорит ей, чтобы она уходила. Он уже подал ей милостыню, чего она еще хочет?

Поскольку нищенка продолжает стоять, Гойя повышает голос: пусть она проваливает! И тут женщина говорит, приложив руку к груди, что она — Инес, Инес Бильбатуа. Она повторяет свое имя несколько раз. Он видит, как шевелятся ее губы, и кричит:

— Я ничего не слышу! Я глухой! Убирайся!

Женщина тоже принимается кричать, что ее зовут Инес, Инес Бильбатуа. Видя, что Гойя по-прежнему не слышит, она произносит свое имя по слогам, раскрывая обезображенный рот как можно шире. Он просит повторить то, что она сказала, и наклоняется, озарив ее рот свечами.

Он читает по ее губам, наконец, понимает и спрашивает:

— Инес?

— Да, — отвечает она, усиленно кивая. — Инес. Это я.

Художник отбрасывает рукой ее слипшиеся волосы, закрывающие часть лица, и пристально смотрит на нее. Он узнает Инес.

Гойя отходит в сторону от двери, пропуская гостью. Проходя мимо него, она говорит взахлеб, что ее отец умер, что ее брат умер, что ей страшно, что она совсем одна. Художник не понимает из сказанного ни слова. Инес также упоминает о своем ребенке, она спрашивает, где ее малютка. Собака снова немного лает. Хозяину, который закрыл дверь, наконец, удается ее успокоить. Пес нехотя возвращается на свою подстилку.

Гойя спрашивает у Инес, слышит ли она его и понимает ли его слова. Пусть она молча качнет головой, этого достаточно. Она кивает.

Художник повторяет, что бесполезно говорить, так как он ничего не слышит, уже много лет. Пусть она напишет всё на листке бумаги, который он протягивает ей вместе с карандашом.

— Пиши. Вот здесь.

Инес садится за стол, который Гойя расчищает для нее. Он кладет перед ней бумагу, ставит рядом свечу и вкладывает в ее правую руку карандаш. Писать? Она не возражает. Но ее исхудавшие руки утратили гибкость. Она так давно не писала. Не спешите, говорит ей Гойя. Пишите то, что хотите мне рассказать. Иначе нельзя, я ничего не слышу.

В то время как Инес начинает выводить на бумаге неровные буквы, он спрашивает, хочет ли она есть и пить. Женщина поднимает на художника глаза, перестав писать, и смотрит на него. Он повторяет вопрос, и на сей раз она отвечает: да, она голодна. Она кивает, подтверждая, что хочет есть.

У Гойи всегда под рукой что-нибудь съестное: ветчина, сыр, маслины, кусок черствого хлеба. Он приносит всё это и даже стакан вина. Инес не пила вина пятнадцать лет. Первым делом она набрасывается на сыр, жадно пожирая его.

— Спокойно, — говорит Гойя, — ешьте спокойно.

Не слушая его, женщина выпивает полстакана вина. Затем она вновь принимается писать, уже быстрее, чем прежде. Она протягивает Гойе листок, и он читает вслух:

— Мой отец умер, мой брат умер, где моя мать? Где мой ребенок?

Гойя спрашивает:

— Ваш отец умер?

Инес кивает. Художник ошеломлен смертью Томаса. А также огорчен. Он не решается сразу сказать Инес, что ее мать тоже мертва, как и Альваро, утонувший в море. Он не знает, о чем спросить эту несчастную: откуда она пришла, отчего умерли ее отец и брат. Он видит ее немощной и обессилевшей, с затуманенным рассудком. Написав еще несколько слов, Инес останавливается, опять принимается есть, допивает вино, снова пишет и просит воды; Гойе кажется, что она готова пить и есть что угодно.

Он советует ей не глотать ветчину и маслины слишком быстро и читает то, что она написала: «…они подвешивали меня три раза, и я призналась, они сказали, что я — еретичка…».

Женщина смотрит на Гойю и спрашивает у него, что такое еретичка, но он не слышит. Он продолжает задавать вопросы, на которые Инес не отвечает; внезапно она хватает бумагу и пишет: «Где мой ребенок?».

Гойя спрашивает:

— Какой ребенок?

Она отвечает, хлопая себя по животу: