Призраки Гарварда - [113]

Его тяжесть на ней была совершенна. Каждый ее прерывистый вздох усиливал ощущения, наполняя адреналином. Она обхватила его руками и ногами и уткнулась лицом в его шею. Кади ощутила, как ее подхватили мускулистые руки Уита ровно так, как ей хотелось. Он прошептал на ухо ее имя, и она почувствовала его горячее дыхание, почувствовала его сладость. Она прикоснулась губами к его налитому плечу, покрытому веснушками от солнца Джорджии, с привкусом пота и жимолости.

Он двигался в четком выверенном ритме, мощном, но нежном. Удовольствие омывало их волнами, пока жар внутри нее не стал таким горячим, что превратился в свет, а фейерверк за ее веками – таким ярким, что они стали белыми. Он был звездным светом, летящим сквозь время, чтобы коснуться ее, а она – сверхновой.

Глава 46

На следующее утро Кади проснулась с резким вздохом, обнаружив, что Никос лежит, тесно к ней прижимаясь. Он делил с ней подушку – или она с ним – достаточно близко, чтобы она могла видеть поры на его носу. Он выглядел красивым и умиротворенным, густые волосы взъерошены, ресницы спутались, губы слегка приоткрыты, но Кади не чувствовала той интимной близости, которая должна быть у любовников. Вместо этого она ощущала себя неуютно и потеряно.

Она поднялась и направилась в ванную, обойдя обертку от презерватива и сгребая по пути смятую одежду. Плитка в ванной была ледяной. Кади посмотрела на себя в зеркало. Волосы всклокочены, макияж размазан, а глаза налиты кровью; она едва узнавала себя. Прошлая ночь казалась прекрасным сном, но реальность сегодняшнего утра, мягко говоря, сбивала с толку. Кади умылась холодной водой.

Одевшись в ванной, она тихонько подошла к кровати, в которой спал Никос. Она позвала его шепотом, внезапно застеснявшись прикоснуться. Его дыхание оставалось тяжелым и ровным. Она позвала чуть громче и осмелилась похлопать его по плечу.

Никос застонал, потягиваясь, демонстрируя все тело. Но Кади застенчиво отвернулась, как будто они не провели большую часть прошлой ночи, переплетаясь.

– Доброе утро, дорогая. – Никос открыл один глаз и прищурился: – Что ты делаешь так далеко?

Он ухватил ее и попытался утянуть обратно в постель, но Кади удержалась на ногах.

– Мне надо идти.

Никос провел ладонью по изгибу ее тела, зацепившись за пояс джинсов.

– Сегодня суббота, куда тебе так серьезно надо, что даже штаны потребовалось надеть?

– Мне нужно кое-что сделать. – Кади уже думала, что нужно отыскать четвертое место.

Он надулся:

– Я надеялся, что мы сможем поспать. Мои родители приезжают сегодня днем из Лондона, и я уже устал от одной мысли об этом. Оставил бронь в «Столике Генриетты», это самый хороший ресторан на Гарвард-сквер, но могу только представить, как он будет не соответствовать маминым стандартам.

– Премия Бауэра вручается в эти выходные, – вспомнила Кади, плюхаясь в кресло в ногах кровати.

Если бы Эрик был жив, ее родители тоже были бы в городе. Она представила себе, как они вчетвером улыбаются за роскошным обеденным столом, празднуют, счастливы – альтернативная вселенная, где все так, как должно быть.

– Да, церемония вручения состоится в воскресенье вечером, после банкета для всех финалистов, их советников и семей в Факультетском клубе. Я бы пригласил тебя поужинать с нами сегодня вечером, но перелеты коммерческими рейсами всегда портят им настроение.

– Никаких проблем. Вам есть что отпраздновать только в кругу семьи. – Кади кивнула, похлопав его по ноге под одеялом.

Она быстро поцеловала его в щеку.

– Мне пора.

Кади покинула Лоуэлл через боковую калитку и вышла на Плимптон-стрит. Проверила телефон: на нем было пять непрочитанных сообщений. Два от Андреа и одно от Ранджу. Они беспокоились, где Кади, и просили подтверждения, что с ней все в порядке. Последнее, в чем она нуждалась, так это в еще более благонамеренном вмешательстве с их стороны; она написала обеим в общей группе: «Я в порядке, провела ночь у подруги. Пожалуйста, отставьте меня в покое».

Следующее сообщение было от матери. Она сообщала, что находится в дороге, что давало Кади примерно четыре часа до ее приезда. Куча времени. Хотя теперь Кади не знала, как проведет родительские выходные в свете новообразовавшейся проблемы с соседками. Нужно было не давать им упоминать проблемы при ее матери.

К счастью, поскольку мама не участвовала в ее переезде в Гарвард, они незнакомы. Так что, пока Кади будет настороже и удерживать маму подальше от соседок, они не будут знать, кому и что рассказывать. Кади сбросила маме сердечко.

Последнее сообщение было от Алекса: «Архивы отозвались, нашел кое-какие документы по твоему «рабскому» проекту. В какой ты комнате? С радостью все занесу».

Нет-нет-нет, подумала Кади. Она могла только представить, как Ранджу получит архивные свидетельства о ее призраках. Она ответила: «Я не у себя. Давай встретимся возле Анненберга».

Кади ускорила шаг. Она умирала с голоду, и ей не терпелось увидеть то, что нашел Алекс. В чате появилось обозначение, что он набирает ответ:

Отлично! Давай через 15 минут.

Кади добралась до Анненберга, внушительной столовой для первокурсников внутри Мемориального зала. Удивительно, что она была такой красивой. Огромный обеденный зал мог похвастаться сводчатым потолком, поддерживаемым могучими деревянными фермами, между которыми сверкали витражи, больше подходившие для собора, чем для столовой. Четырнадцать канделябров с лампами, похожими на средневековые кубки, освещали отделанное ореховыми панелями пространство. Помимо президентов и выдающихся выпускников Гарварда, смотревших вниз с портретов в золотых рамах и холодных бюстов из белого мрамора, установленных вдоль стен, здесь возвышались статуи Джона Уинтропа и Джона Адамса в натуральную величину.