Призраки долины папоротников - [6]

— Ну, шевелись! — подтолкнул ее Бонс, ткнув между лопаток. — Сегодня ты менее прыткий, да, парень? Больше не хочешь побахвалиться своей меткостью…

— Вы обманули меня.

Мужчина пожал плечами.

— Добровольно ты вряд ли согласился бы отправиться в море, а нам нужны были люди. Уж извини, парень, что не стали с тобой церемониться! — И он отвесил шутовской полупоклон. — Зато теперь у тебя будет настоящее приключение… вот в этом клоповнике. — Он распахнул какую-то дверь, камбуза, как оказалось, и зашвырнул Кэтрин внутрь, словно мешок с мукой. — Принимай пополнение, Майки. Твой новый помощник пожаловал! — сопроводил он это словами, после которых дверь снова захлопнулась, и девушка оказалась в полной, как ей на мгновение показалось, темноте.

— Чего стоишь там? Сюда иди, — услышала она старческий голос и буквально наощупь пошла на него. Запнулась о что-то, со звоном покатившееся по полу (о кастрюлю, возможно, или, быть может, пустую бутылку), а потом ощутила костлявые пальцы, вцепившиеся в ладонь. — Ручки-то какие у тебя нежные, — продолжал тот же голос, ощупав ей руку, — как у девицы. Видно, жизнь у тебя была не такой уж плохой… Жаль, корабельные тралы изотрут их до крови, а потом сделают твердыми, словно пемза. Ну, чего замер-то? Как зовут тебя?

— Ю-юджин Фитцжеральд, — представилась девушка.

— Чудное какое-то имя, — хмыкнул старик.

Теперь, привыкнув к полумраку камбуза, глаза ее различили именно старика, сидящего у полупотухшего очага, над которым, черный и закоптелый, висел пузатый котел со слабо побулькивающей бурдой.

— Тебе б что попроще, иначе ведь засмеют. Быть Томом иль Джеком на корабле много проще, чем Юджином, — старик хмыкнул в усы. Придумал же кто-то! — И сменил тему: — Так это тебя прошлой ночью приволокли из деревни? У нашего капитана скверная слава на берегу, вот никто и не хочет идти к нам на службу, а без людей, сам понимаешь, с бригом не сладить, вот он и надумал умыкнуть парочку деревенских. Не повезло тебе, парень, ох как не повезло!

Кэтрин, чуть осмелев, решилась спросить:

— Мы, в самом деле, идем в Каролину?

— Туда, а куда же еще? Местные дамочки любят тамошние меха.

— А почему капитана не любят на берегу?

— Да потому что рука у него больно тяжелая. Не всякий всю ее силу перенесть может…

— Хотите сказать…

— … Не попадайся ему под горячую руку, вот и все, что я говорю. — И старик принялся мешать в котелке.

4 глава

Камбуз, на который определили Кэтрин Аддингтон, оказался грязным, зловонным местом, которое вся прочая братия корабля предпочитала обходить стороной. Его называли «адской преисподней», а Меттью Такера — «чертовым коком». И, верно, прозвище было дано неспроста: вечно пылающий жар очага, грязная утварь и отвратительная еда — все это заставляло ненавидеть как самого кока, так и место его извечного обитания: ненавистный камбуз.

Весь прошлый день, длившийся, по ощущениям, целую вечность, девушка провела, сидя в темном углу и пытаясь свыкнуться с мыслью, что ее забавный, казалось бы, маскарад привел к далеко не столь забавным последствиям, как ей бы хотелось.

Где сейчас Грейс? Вернулась ли она в пансион и рассказала ли о случившемся «драконице»? Знает ли девушка вообще, что с ней случилось? Вдруг для всех она просто пропала, и никто никогда не узнает, куда она делась на самом деле… От этой мысли впервые в жизни хотелось расплакаться, и Кэтрин, которая вообще не умела, казалось бы, плакать, с трудом пересиливая себя, вонзала ногти в ладони и твердила без остановки: «Я выберусь, как-нибудь выберусь!» Только, как и когда, она понятия не имела. К тому же очень хотелось в гальюн… Но она боялась даже представить, как станет справлять там нужду на глазах у целой команды мужчин. Лучше терпеть… хотя бы до темноты, а там будь что будет…

Той ночью Кэтрин спала здесь же, в камбузе, на одеяле, брошенном на пол у очага. Казалось, она никогда не сможет уснуть, но стоило на секунду прикрыть глаза, как она тут же провалилась в небытие. Такое глубокое, словно бездны того самого океана, пересечь который они собирались…

И приснились ей не родные стены Раглана, не родители или Эден, а трюм «Justine“, шхуны Лантье, и то, как они с мисс Уоттс, ее гувернанткой, запертые среди сотен папоротниковых кустов, увидели, казалось бы, невозможное: полыхавший алым огнем цветок папоротника. Настоящее чудо, которому не было объяснения!

Что она тогда загадала? Уж точно не огромного чувства, как мисс Уоттс (от любви люди глупеют, а быть глупой она не хотела), а вот проникать во все тайны… Отыскивать клады.

Кэтрин проснулась, почти прикоснувшись к цветку, до которого в прошлый раз так и не дотянулась, — Мэттью Такер пихал ее носком башмака в бок.

— Поднимайся, пацан, хватит дрыхнуть!

Она села, еще толком не понимая, на каком свете находится, и, рассмотрев потолок, висящий чуть ли не над головой, и грязные стены, испытала такой острый прилив безграничного разочарования, что снова рухнула на тонкое одеяло и прикрыла глаза руками.

— Что, думал проснуться в королевских покоях под пуховым одеяльцем, малец? — хмыкнул старик, отчего лицо его сделалось и вовсе похожим на сморщенный фрукт. — Поди воды принеси для похлебки. Горох с солониной вполне сойдут на сегодня.