Призраки - [14]

— Шестьдесят лет назад, если верить сообщениям по радио, стали открытыми Солнечная система и система альфы Центавра, так что мы можем сделать по пути одну остановку. Мой план таков. Мы заполним трюмы только наполовину, — вполне вероятно, груза не наберется даже для половины. В любом случае сейчас, мне кажется, ни в одном порту не найти больше. Потом возьмем на борт сколько удастся избыточной массы, которую можно будет использовать в качестве топлива. Тогда мы сможем лететь при скорости девяносто девять и четыре десятых процента от скорости света вместо обычных девяноста восьми и двух десятых процента. Это значит, что время на корабле будет течь в девять раз быстрее, чем в остальном мире, а не в пять раз, как это было раньше. Таким образом, мы доберемся до центральных систем примерно за семь лет корабельного времени. Там мы поменяем груз, возьмем еще топлива и направимся к цели, в миры Седьмого Пульса, находящиеся на противоположной стороне галактики. В течение ста двадцати лет по обычному времени мы будем двигаться со скоростью девяносто девять и четыре десятых процента от световой. Корпорация в состоянии проделать это хоть сотню раз. Мне просто хочется быть там, когда путешествие закончится. Преодолев этот путь, мы создадим себе прочное имя среди межпланетных торговцев. Никакой другой причины нет.

Трео всегда голосовал так же, как Зрина; он всегда поступал так из боязни, что она сочтет его трусом, хотя она никогда не говорила ничего подобного. Его жена, помощник математика Фатима, тоже голосовала «за» вместе с ним. Питер мог бы проголосовать «за», потому что ему не нравилось заходить в порты и ему пришлась бы по душе идея умереть прежде, чем они сделают первую остановку. Вместе с ее голосом это будет пятьдесят на пятьдесят. Когда Зрина поделилась с Чангом своими мыслями, ей показалось, что ему понравилась эта идея, но про Чанга трудно было сказать, что ему понравится, а что — нет. Остальные трое поклонялись, словно богам, экономическим моделям, с шипением носившимся по компьютерам «Улисса» и парализующим всю деятельность ядом предельного дохода.[6]

— Есть вопросы? — спросила Слит, второй помощник физика, готовившаяся стать первым. Так было принято, потому что она была самой младшей по званию среди голосовавших, к тому же Слит была юна и обладала кипучей энергией в этом экипаже, состоящем из старых, усталых людей.

Большая часть команды шептала у нее за спиной, что она раздражает. Сквайр, когда выбирался из своего аппарата, бросал эти слова ей в лицо, а Роберт, первый помощник физика, говорил это холодно, словно сообщал атомную массу кислорода или орбитальную скорость какой-нибудь планеты.

Чтобы сгладить такое отношение, Зрина открыто показывала, что Слит сейчас так же дорога ей, как и в тот день, когда она появилась на борту двухлетней девочкой, слишком шумной для экипажа космического корабля. Старея, капитан все отчетливее понимала, что Слит здесь была единственным человеком, кроме нее, которая любила доводить дело до конца. Так что вопрос ее был естественным, а не только заданным по обязанности.

Проголосовали почти единогласно — только Сквайр и Роберт были против. Слит извиняющимся тоном сказала своим товарищам по каюте:

— Я хочу летать на знаменитом корабле, а эти рейсы по поверхности Шестого Пульса становятся скучными.

Зрина подумала, что дело, скорее, в другом. Просто Слит, которой еще не исполнилось и двадцати (она вернулась с учебного корабля, когда ей было всего двенадцать лет), слишком долго прожила вместе со злобной мумией в ящике и холодным человеком, который никогда ни с кем не разговаривал. Зрина не раз спрашивала Слит, не обращается ли Роберт с ней плохо, и Слит отвечала «нет» таким тоном, что Зрина интерпретировала это как: «Да, но, пожалуйста, не надо ничего предпринимать». Сегодня Слит в первый раз показала, что не намеревается оставаться на побегушках у Роберта и Питера, и это доставило Зрине такую радость, которой она давно уже не испытывала.

Той ночью, заползая в спальный мешок рядом с Зриной, Чанг сказал:

— Когда мы приблизимся к родной системе и ты проснешься, понимая, что скоро в рубке появятся призраки, не буди меня. Я боюсь их и ничего не хочу о них знать.

— Хорошо, — ответила она. — Ты читал мой дневник?

— Да, — признался он. — Я имею право, как первый помощник, читать все, что ты пишешь, и я не люблю просить. Но я попросил Трео, и он рассказал мне, как испугался в тот раз. Я отыскал видеозаписи всех твоих дней рождения и дней рождения Мтепика и увидел призраков на экране. Это так испугало меня, что я с тех пор плохо сплю. Так что не бери меня с собой. Я не хочу видеть привидения. — И уже более мягко добавил: — Можешь поговорить об этом со Слит. Она всегда была твоей маленькой тенью, так что она взглянет в лицо страху просто из любви к тебе.

— Спасибо, — сказала она. — Я так и сделаю.

Зрина повернулась к нему спиной, чтобы наслаждаться его теплом, не желая больше разговаривать. «Наверное, я пошла смотреть на призраков только из любви к Мтепику, — подумала она. — Но я все равно хотела увидеть их, хотя сама узнала об этом, только когда он показал их мне. Надеюсь, со Слит все будет так же».