Призраки - [12]

— Я бы возненавидела такую жизнь.

— Я тоже. — Мтепик смущенно улыбнулся. — Как ты думаешь, мне не повредит, если я съем еще одну такую оладью?

— Ты в последнее время стал худеть, — ответила она, — и меня беспокоит твой плохой аппетит. Что касается меня, то можешь съесть хоть десять. И вообще-то говоря, поскольку меня это очень волнует, я хочу, чтобы ты съел как можно больше.

— Давай начнем с одной, но я учту твое пожелание. Да, ты права, я не очень много думаю о себе, но сейчас, по некоторым причинам, я хотел бы заняться собой — по крайней мере немного.

Зрина приготовила Мтепику еду — не потому, что он не в состоянии был сам делать это, и не потому, что это была ее обязанность. Подавая ему оладью, она сказала об этом, и он отозвался:

— Вот видишь? Тебе это приятно, потому что ты не должна делать этого.

Она подумала немного над его словами и сказала:

— Так, значит, призраки — это не галлюцинация. И они — не физическое явление в том смысле, как мы это понимаем, иначе роботы могли бы увидеть их, а не просто записывать их на видео. И ты думаешь, что, возможно, они находятся не там, где тела умерших, то есть следы тел.

— Именно так, только Садден Кроу разгромила эту теорию. — Мтепик пожал плечами. — Она всегда ловко громила теории. Это было одной из причин, по которым я считал ее хорошей спутницей жизни.

— Она обидела тебя! — воскликнула Зрина, сама удивившись своей горячности. — Ты говорил, что она была груба с тобой.

— Верно. Но я не был тогда таким беспомощным, как сейчас, а кроме того, она была ценным членом экипажа. И ты, конечно, тоже; и с каждым днем ты становишься все ценнее, и ты очень добра ко мне. Ты занимаешь здесь другую нишу, не ту, что она.

— Вот и хорошо, — отозвалась она. — Я совершенно не хочу занимать ее нишу.

Зрина произнесла это с излишней страстностью, и некоторое время они смущенно смотрели друг на друга. Она поспешно задала первый вопрос, который пришел ей в голову:

— Почему ты сказал, что Садден Кроу разгромила твою теорию о следах тел в пространстве-времени?

— Потому что ее похоронили в открытом космосе примерно в полутора годах пути от Эйди-Ридни. Ее путь никак не мог проходить поблизости от нас.

— Но она жила на этом корабле. Ее путь до смерти проходил по кораблю. А что, если здесь не имеет значения длина пути или места, где он пролегает? Допусти это — и, может быть…

— Но если мы допустим это, все слишком усложнится, — возразил Мтепик. — Тогда ограничений совсем не останется. Почему в таком случае мы не видим постоянно множества всяких призраков?

— «Математика — способ отыскания логических выводов из ограничений, и вся история математики — это история того, как ограничения становятся все более хрупкими и исчезают», — процитировала она. — Ты сказал мне это в тот день, когда я начала изучать алгебру. Возможно, мы видим их не так часто потому, что имеется недостаточно ограничений, чтобы породить их, или потому, что мы живем среди множества ограничений, или… вообще-то говоря, мы даже не знаем, что такое ограничения, верно?

— Трудно обозначить условия ограничения, — согласился Мтепик. — Но насколько я понимаю, все дело в дырах и пустотах. В мире, живущем по обычному времени, существует некая странная вещь, какое-то место, которое мы занимаем, хотя и не знаем, что это такое. Пустые места, остающиеся после людей, умирающих на корабле, и промежутки в пространстве, которые мы создаем, когда хороним их тела, и сама огромная пустота космоса… Каждая «дыра» ограничена со всех сторон, и каждая граница означает наличие дыры, — да, теперь ты наверняка считаешь меня слабоумным.

— Нет, — возразила она. — О нет. Ты знаешь, что это не так. Хочешь, я сделаю тебе еще оладью?

В последние несколько лет жизни Мтепика они беседовали больше. Зрине это нравилось. Она получила последнее повышение, возможное при его жизни, и стала «помощницей математика, готовой занять должность математика». Это заставило ее впервые задуматься о преемнике. Она решила, что, независимо от того, каким образом она обзаведется учеником (она надеялась купить раба, ей хотелось бы освободить кого-то так же, как когда-то освободили ее), она поищет кого-нибудь со склонностью к беседам. Многие обитатели кораблей не разговаривают друг с другом неделями или месяцами.

Согласно еще одной теории Мтепика, на звездолетах собираются те, кто страдает аутизмом и не может жить в обычном обществе. Их математические таланты уже не востребованы, потому что у людей теперь есть роботы. «Разновидность шикарного приюта для душевнобольных-математиков», — говорил он, кашляя и смеясь, когда она купала его, вытирала насухо и растирала. Она тоже смеялась, просто потому, что это говорил Мтепик, потому что она чувствовала, что скоро он уйдет от нее, и знала, что будет тосковать и ей будет не хватать его шуток.

Ночью после своего тридцатого дня рождения она проснулась, зная, что скоро в сферическом пространстве рубки появятся призраки, и почувствовала, как проснулся Мтепик, лежавший в ее объятиях. Зрина быстро оделась, одела его и осторожно повлекла за собой, как делала это в последние несколько месяцев, — он стал слишком слаб, чтобы самостоятельно передвигаться в невесомости.