Призрак в машине - [163]

Тем временем Джудит Парнелл сидела на третьем ярусе прекрасного зимнего сада и пила смесь апельсинового и гранатового сока. Сервировка была изысканной: бокал находился в ведерке со льдом, стоявшем на белоснежной салфетке, а серебряная сахарница была наполнена сахарной пудрой. Завершали убранство стола бутоны желтых роз.

И все же Джудит не ощущала удовлетворения. Она сделала открытие: богатый человек никогда не бывает доволен. Дорогие вещи должны быть совершенными. Более чем совершенными.

Апельсиновый сок был не таким сладким, как следовало. Конечно, сахар стоял рядом, но неужели нельзя было найти изначально сладкие фрукты?

Отель «Мимоза» выбрали из-за его близости к клинике. До нее было от силы пятнадцать минут пешком; если кто-то не хотел затрудняться, к его услугам всегда имелось такси. Джудит навещала Эшли два-три раза в день. Три четверти других постояльцев составляли одинокие люди, и Джудит догадывалась, что они остановились в этом отеле по той же причине. При заезде в регистратуре каждого гостя спрашивали, хочет ли он, чтобы за обеденным столом у него были сотрапезники. Джудит отказалась и была рада этому. Зачем выслушивать страхи и надежды незнакомых людей, если тебе по горло хватает собственных?

Эшли становилось все лучше и лучше, но Джудит не могла понять собственного отношения к этой чудесной перемене. Скорость, с которой к нему возвращалось здоровье, заставляла ее бояться, что это временное улучшение. Что с ней будет, если скоро начнется регресс?

Ответ был ясен. К острому разочарованию Джудит, это был не тот случай. При мысли о возврате к прошлому ее начинали обуревать эмоции. Джудит пыталась уединиться и тщательно разобраться в собственных чувствах. Разве не для этого она упорно работала несколько месяцев, разве не об этом молила небо? Она прекрасно помнила, когда это началось. В то ужасное утро, когда Эш, несколько недель боровшийся с острой летаргией и головокружением, проснулся таким измученным, что не смог встать с кровати.

И все же она радовалась тому, что муж сидит дома. Несмотря на материальные трудности. Поскольку ни он, ни она не принимали участия в общественной жизни, их никто не посещал. Никто не мешал Джудит любить Эша и ухаживать за ним. А теперь рядом с ним были другие. Джудит терпеть не могла их всех. Даже его лечащего врача — доброго пожилого человека, очень общительного и дружелюбного.

Но если бы Джудит спросили, кого она ненавидит больше всего, она бы не стала медлить с ответом. Изо всех медсестер, которые то и дело входили и выходили из палаты даже при ней, большего всего она боялась Кристианы Блонд. Эта мысль застала Джудит врасплох. Неужели она действительно боится?

Джудит чувствовала, что Эша и Кристиану тянет друг к другу, но твердила себе, что это всего лишь ее воображение. Оснований для такого подозрения не было. Или почти не было. Вскоре после приема Эшли в клинику произошел один случай. Джудит пришла навестить мужа в начале вечера и увидела, как они шли к ней по длинному коридору. Медсестра держала его за руку. В огромные окна лились лучи закатного солнца. Эшли сделал паузу и поднял лицо к небу. Он улыбнулся и хотел продолжить прогулку, но пошатнулся. Сестра обхватила Эша за талию; он слегка оперся на нее, а потом выпрямился. Вот и все. Если бы это был кто-нибудь другой…

Ох уж эти француженки… Немолодая, примерно того же возраста, что и сам Эшли, и все же в ней что-то было. Ничего искусственного. Внешность безукоризненная, никакой косметики. Джудит скрепя сердце признала, что изящество было у Кристианы в крови. Оно проявлялось в каждом жесте. В повороте головы. В прикосновении руки к щеке.

Чем лучше чувствовал себя Эшли, тем менее мрачным становился его взгляд. Бледная кожа постепенно розовела. Глаза снова стали теплыми и живыми, а когда Джудит брала мужа за руку, он отвечал ей крепким рукопожатием.

Раньше она любила Эша по инерции, но теперь полюбила заново и невольно думала о том, когда они смогут снова спать вместе. Каждый вечер она сидела на балконе своего номера и представляла себе, как это случится. Что они будут делать. Что будут говорить. И какими страстными будут его ласки и поцелуи.

В крытом портике «Мимозы» находились бутики, битком набитые баснословно дорогими товарами. Джудит купила полупрозрачную ночную рубашку из шифона, расшитого дымчато-серым кружевом, и, не в силах противиться соблазну, во время следующего посещения больницы взяла коробку с собой. Дрожащими руками она сняла несколько слоев фольги, достала красивую вещь и прижала к груди так, чтобы складки прозрачной ткани спускались до самого пола. Понять реакцию Эшли ей не удалось. Долю секунды (достаточно было моргнуть глазом, чтобы ничего не заметить) Джудит казалось, что на лице мужа мелькнула тревога. Впрочем, причина этой тревоги была понятна. Прошло много времени; он был очень болен. Нужно проявить терпение. Потом он сказал что-то приятное, но чувство неловкости осталось. Она забыла, как нужно вести себя в таких случаях.

Ничего, скоро все придет в норму. Обязательно придет, иначе окажется, что она напрасно лгала, мошенничала и выворачивала себя наизнанку. Это называют «преступлениями белых воротничков»