Призрак убийства - [54]

Наступило молчание, затем сэр Джон спросил:

— Тиббет, вы во всем этом уверены?

— Да, настолько, насколько вообще могу быть уверенным. Мне удалось найти в том туалете остатки приспособления Мейсона, хотя там и было прибрано. Выстрел был, несомненно, сделан через это окно, но там никого не было. В это время миссис Мансайпл находилась в холле, говорила по телефону с бакалейщиком, и дверь в туалет была у нее на виду. Епископ отдыхал наверху и спустился немедленно после выстрела.

— Так что только Вайолет могла сделать этот выстрел намеренно? — спросил Адамсон.

— Я думаю, теоретически это возможно, но слишком натянуто, — ответил Генри. — Я говорил с мистером Ригли, бакалейщиком, и он подтверждает, что во время разговора она вдруг сказала, что должна прерваться, потому что ее зовет тетя. Да и вообще, когда епископ спустился, у нее в руке все еще находилась телефонная трубка.

— Вот, значит, как это было. — Сэр Джон вздохнул с недвусмысленным облегчением. — Оружие, обратившееся против стрелка — в буквальном смысле. И никакой загадки.

— Напротив, — возразил инспектор.

— Что вы имеете в виду?

— Две загадки, — ответил Генри. — Первая: почему Реймонд Мейсон так отчаянно хотел купить Крегуэлл-Грейндж? И вторая: кто убил Дору Мансайпл и зачем?

Главный констебль нетерпеливо дернул рукой.

— Я вам уже говорил: Мейсон хотел проникнуть в круги земельной аристократии. Он был богатенький выскочка…

— Вот хотелось бы мне знать, насколько он был богат, — сказал Тиббет.

— Насколько богат? — Сэр Джон коротко засмеялся. — Купался в деньгах.

Наступила короткая пауза, и Генри спросил:

— Мистер Адамсон, вы когда-нибудь выплачивали долги за игру на скачках?

— Мне с моими небольшими ставками всегда везло.

— И все же вы должны были Мейсону три тысячи фунтов.

— Вы уже говорили это, и я снова замечу, что сказанное чудовищная ложь. Мне и в страшном сне не приснилась бы игра на такие деньги. Да и вообще, если бы я был должен Мейсону, почему он ни разу не попросил вернуть?

— Вот именно это мне и хотелось бы знать, — сказал Генри и подался вперед. — Послушайте, сэр Джон! Вы говорили, что не являетесь крупным игроком, но ведь наверняка интересуетесь, сколько денег поставили, выиграли или нет и какой был риск. Вы должны знать свое финансовое положение у Мейсона, хотя бы приблизительно. Или же те досье, что он у себя держал, были чистой выдумкой.

Настало продолжительное молчание. Констебль разжег трубку, уделяя излишнее внимание мелким подробностям. И наконец сказал:

— Ладно, Тиббет, вот как обстоит дело. Положение Мейсона давало ему возможность получать лучшую инсайдерскую информацию. Самые свежие намеки от тренеров и владельцев, и тому подобное. Очень часто — в самый последний момент. Конечно, иногда мне нравилась какая-нибудь лошадь, и я на нее ставил несколько фунтов, в результате выигрывал или проигрывал. Но чаще бывало, Мейсон звонил мне и говорил, что ожидает свежую информацию во время предстоящей встречи. «Только скажите мне, сколько вы готовы поставить, — говорил он. — Десять, двадцать, пятьдесят фунтов? Естественно, я ничего не гарантирую, но думаю, что вряд ли вы проиграете».

— И вы не проигрывали?

— Пару раз терял фунт-другой, но чаще оказывался в выигрыше. Он на следующий день приносил выплаты наличными — бывало, до пары сотен. И всегда предоставлял полный отчет, на каких лошадей за меня ставил, какие были шансы за и против, и так далее.

— Понимаю. И что вы делали взамен?

— Взамен? Не понимаю вас, Тиббет. Ничего не делал.

— Если не считать, конечно, что вы чувствовали себя обязанным пригласить его к ужину, представить его…

— Он являлся моим соседом, — ответил Адамсон, испытывая сильную неловкость. — Я не мог быть невежлив.

— И все же, если не этот стимул, полагаю, ноги бы его не было в вашем доме. Кстати, вы не записывали сделки — на каких лошадей он за вас ставил?

— Господи, конечно же нет. Зачем бы? Все было совершенно просто и невинно.

Генри вздохнул:

— С вашей точки зрения все выглядело совершенно просто и невинно, сэр Джон, я в этом не сомневаюсь. Но факт тот, что Мейсон никогда не был простым или невинным человеком. Он вам рассказывал одну историю и давал деньги. У себя в офисе держал досье, в котором отражал совсем иную картину: вы сильно проигрывали и должны ему приличную сумму. В случае ликвидации конторы вы оказались бы действительно в щекотливом положении: ваше ничем не подкрепленное слово против записей Мейсона.

— Но вы же не предполагаете, что он стал бы меня шантажировать? — в ярости спросил констебль.

— Конечно, стал бы, если было бы выгодно, — хладнокровно ответил Генри. — Но на самом деле я сомневаюсь, что он хоть раз оказал давление подобным образом. Думаю, что все его «личные клиенты» просто подыгрывали ему. Он готов был щедро платить за привилегию обедать в правильных домах и сидеть в нужных комитетах. Однако это, вероятно, стоило ему очень больших денег.

— Что значит «стоило ему»? Это были выигрыши, которые он выплачивал.

— Так он говорил. Несложно после скачки узнать, какая лошадь выиграла, и сказать вам, что вы на нее и поставили. Я предполагаю, что он просто брал деньги со счета фирмы и списывал по статье «Общие расходы». Не удивительно, что Мейсон так рвался купить Крегуэлл-Грейндж.