Призрак проститутки - [479]

Кэл улыбнулся.

— Чьего быка зарезали? — сказал он.

Я был солидарен с ним. Я не считал, что мы обязаны пристойно относиться к Кастро — нет, ни в коем случае после истории с ракетами, — но неплохо было вспомнить, что к нему применяются санкции.

Тем временем мы получали все больший доступ к конторе Раска. Хотя допуск Нэнси Уотерстон к материалам и был ограничен, тем не менее некоторые докладные высокого уровня не проходили мимо ее стола. Однако ее недостатки как агента — а мы прозвали ее ЭВФОНИЯ — преобладали над достоинствами. Она отказалась фотографировать документы из-за того, что это слишком ее нервирует. Зато она обладала редкой способностью запоминать буквально все, что прочла, приезжала вечером домой и отстукивала для Розена по памяти секретные документы на машинке. Поскольку мы не сосредоточивали ее внимания на Кубе (с тем чтобы не вводить в курс наших интересов, пока не будет ясно, что ей можно доверять), мы получали в течение всего октября информацию о реакции Раска на переворот в Гондурасе, продажу пшеницы СССР и отставку Гарольда Макмиллана с поста премьер-министра — все это мало интересовало нас. Проститутка обозвал то, что поставляла нам Нэнси, «жмыхами».

Однако к началу ноября ее работа стала давать некоторые результаты. Госсекретарь Раск начал реагировать на пробные шары Кастро, и ЭВФОНИЯ деловито снабжала Розена сутью докладных. Раск поучал своих сотрудников: «Не следует подрывать давние достижения нашей дипломатии в Карибском районе проведением легкомысленных переговоров». И так далее. Довольно скоро мы узнали через ЭВФОНИЮ, что, как сказали Эттвуду, восторг Госдепартамента по поводу пробных шаров Кастро был «сконструирован». Меморандум, вышедший из канцелярии Раска 7 ноября, гласил:

Прежде чем правительство Соединенных Штатов сможет рассматривать вступление в самые минимальные отношения с кубинским правительством, последнее должно прекратить всякую политическую, экономическую и военную зависимость от китайско-советского блока, равно как и всю подрывную деятельность в нашем полушарии. Кастро должен отказаться от марксистско-ленинской идеологии, убрать всех коммунистов с влиятельных постов, быть готовым предложить компенсацию за всю собственность, экспроприированную начиная с 1959 года, и вновь отдать все машиностроительные, нефтяные, горнорудные торговые предприятия в частные руки.

— Похоже, что Раск не возражал бы против небольшой безоговорочной капитуляции, — заметил я.

— Что ж, возможно, это лучшая черта старого пня, — сказал Кэл. — Терпеть не может непредвиденных действий. Он считает, что, если долго стоять на одном месте, Кеннеди кружным путем придет к нему.

В Гаване мы держали Жана Даниеля под легким наблюдением (что сказалось на ограниченных ресурсах нашей кубинской резидентуры), но наблюдатели были убеждены, что Даниель за свое многонедельное пребывание на Кубе не получил доступа к Кастро и вынужден был ограничиться объездом шахт, сахарных заводов и школ в провинции. Похоже, что на кубинские пробные шары, по словам Кэла, «надели кандалы».

Но мы все равно ничего не брали на веру. Следующая встреча с AM/ХЛЫСТОМ была назначена на 22 ноября, и я начал жить как в лихорадке. Когда вечер заставал меня в Вашингтоне, я посещал занятия по иностранным языкам в ЦРУ, чтобы подправить свой разговорный французский. Это едва ли было нужно. Если все пойдет хорошо, мы с Кэлом пробудем в Париже всего один день, но я очень серьезно отнесся к предстоящей поездке, и сложный французский синтаксис при данных обстоятельствах представлялся мне чем-то священно необходимым. Любопытно, что по мере приближения даты встречи Кубела все больше виделся мне не как двойной агент, а как неодолимый убийца.

33

18 ноября президент Кеннеди выступил на ужине Межамериканской ассоциации прессы в Майами с речью, транслировавшейся по телевидению, и мы с Диксом Батлером смотрели передачу, сидя в баре.

Я невольно сравнил этот вечер с апокалиптическим приемом, который был оказан Кеннеди в Орандж-Боул в декабре, одиннадцать месяцев назад. Сегодня по окончании речи ему не устроили овации, да и вообще его речь по большей части была встречена молчанием.

Аудитория, состоявшая в основном из эмигрантов, живущих в Майами, была явно предубежденно настроена. Когда Кеннеди заявил, что «группка кубинских заговорщиков» используется «сторонними державами для подрыва других американских республик» и добавил: «Это, и только это, разделяет нас, и пока это так, ничто не возможно, а без этого возможно все», аудитория отреагировала весьма слабо.

После окончания передачи Батлер изрек свой вердикт:

— «Избавьтесь от СССР — и можете иметь свой социализм, мистер Кастро», — примерно так сказал президент. — Дикс широко, озорно улыбнулся. — Я предвижу, что уйма кубинцев в Майами воткнут сегодня вечером булавку в восковую статуэтку Кеннеди.

— Я теперь знаю там не так уж много кубинцев, — сказал я.

— А ты и никогда не знал.

Я готов был расплатиться и уйти, наполовину обидевшись, наполовину огорчившись, так как это была правда, но Дикс обхватил меня за плечи:

— Эй, дружище, взбодрись: мы с тобой отправимся бум-бум на лодке. Эй! Слышишь?