Призрак Проклятой Башни - [10]
Должно быть, охотник и впрямь сильно любил свою шляпу. Ещё несколько раз встряхнув и обдув её со всех сторон, он осторожно смахнул прилипшую к краю поля соринку, после чего аккуратно положил головной убор на пустой бочонок, напоследок любовно поправив размахрившееся перо. Затем он снял плащ и повесил его на прислонённую к стене балку, хорошенько расправив складки, чтобы вода лучше стекала с материи. Странный монах предпочёл остаться в сырой одежде. Он даже не стал вешать сушиться свой плащ, но, лишь слегка отжав, тут же вновь накинул его обратно себе на плечи.
У меня возникла было мысль, что мне, пожалуй, полагалось бы припугнуть путников. Однако я отмахнулся от неё. Во-первых, мои нынешние гости, кажется, не имели намерений всерьёз заниматься поисками "легендарного графского клада". А во-вторых, мне попросту было лень. Я и без того до сих пор ощущал немалую усталость после недавнего случая с детьми мельника и их друзьями. В тот раз я истратил слишком много своей эмоциональной энергии и пока что не успел окончательно восстановиться. С годами каждая подобная встряска всё более изнуряла меня, оставляя длительное тягостное ощущение потери сил. Так что, немного поразмыслив, я в итоге решил не предпринимать никаких действий. Пускай сидят, коли им охота. Не выгонять же их под дождь в самом деле. Да и мне в кой-то веки будет хоть какая-то компания.
Чуть погодя путники извлекли из своих карманов и вещевых мешков провизию. Моим глазам предстали упаковка походных галет, кусок вяленой говядины, пара яблок, три кукурузные лепёшки, несколько варёных яиц, соль и краюха слегка подмокшего чёрного хлеба. Всё это, за исключением последнего, принадлежало Доброхоту. У монаха, по-видимому, ничего, кроме хлеба, при себе не имелось, поэтому он преимущественно угощался тем, чем его потчевал щедрый охотник. Я почувствовал, как у меня потекли призрачные слюни, а желудок издал такое громкое и жалобное урчание, что его, казалось, могли бы услышать даже уши смертных. До чего же мне хотелось сейчас разделить с этими людьми их трапезу! Я буквально изнывал от голода и зависти. Вот уже сто лет, как у меня самого во рту не было маковой росинки. И вовсе даже не в переносном смысле.
В течение всего того времени, пока путники молча наслаждались своим незамысловатым ужином, я висел рядом и неотрывно следил за ними, провожая голодным жадным взглядом каждый отправляемый в рот кусок.
- На костерке бы подогреть! - с сожалением заметил Доброхот, глядя на лепёшку. - Да и самим заодно пообогреться. Но лучше не надо...
Он поёжился и не стал объяснять почему. Я ухмыльнулся. Правильно, лучше не надо! После того памятного пожара, что погубил мой замечательный дом в готическом стиле, я не особенно люблю, когда у меня под боком разводят костры. И местные жители об этом прекрасно осведомлены.
Морозоустойчивый монах не стал ничего уточнять или возражать. Ему, похоже, и без того было вполне неплохо.
Но вот наконец ужин окончился и мои безмолвные страдания вместе с ним. Охотник устроился поудобнее на куче валявшегося в углу старого тряпья, откинувшись спиной к стенке стоящего позади ящика. Монах извлёк откуда-то книгу в обложке чёрной кожи с золочёным переплётом и, раскрыв её, начал вдумчиво читать про себя, изредка неразборчиво шепча себе под нос какие-то отдельные слова. Подлетев ближе, я разглядел на обложке название: "Святая Библия".
- Эхма! Славно похарчевались, забери меня леший, коли вру! - подытожил охотник, довольно поглаживая себя по животу. - Хотя я б сейчас, пожалуй, с большущим удовольствием дал бы налысо себя обрить за стакашку чего-нибудь горячительного... Слушай, святой отец, объясни ты мне, недоумку, неужто тебе и впрямь охота глаза ломать в эдакой темнотище? - неожиданно обратился он к погружённому в чтение священнику.
- Ежевечернее чтение святого писания - одна из важнейших обязанностей истинного верующего, - ответил тот наставительно, не отрывая глаз от книги. - Да и темнота мне не так уж и мешает. Я прекрасно вижу и при куда худшем освещении.
Доброхот издал недоверчивый смешок, больше похожий на кряканье.
- Нелёгкая, однако, у вас, чернецов, жизнь! Не пост, так епитимья. Я б так ни за что не смог, вот хоть ты, святой отец, меня убей! В первую же ночь из скита слинял бы, только ваш настоятель меня и видел, клянусь собственной шкурой!
Монах снисходительно улыбнулся краешком рта и перелистнул страницу.
- Да, кстати, напомни-ка ещё раз, как тебя звать? А то я с первого раза что-то не запомнил, - вновь лихо сменил тему охотник.
Последние слова позволили мне прийти к выводу, что эти двое познакомились совсем недавно. Возможно, их лишь незадолго до этого свело вместе обоюдное желание найти укрытие от разбушевавшейся бури.
- В день, когда я был обращён в истинную веру, мне было дано имя Антилюминатус, - со значением произнёс монах.
- Анти... Как?! М-да... Эдак я, пожалуй, и с пятого раза не запомню! - озабоченно пробормотал себе под нос Блэйк, почесав макушку.
Монах, расслышавший это замечание, улыбнулся.
- Раньше, в миру, у меня было имя попроще - Йорик.
- Вот это другое дело! - обрадовался Доброхот. - А то я, знаешь ли, не шибко люблю всяких там длинных прозвищ. Был у меня один приятель по имени Джедидайя. И что ты думаешь? Да его все звали просто "Джи"... А ты, значит, в Сорбери идёшь, Рикки?
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.