Призрак - [2]

Меня так тронула его забота, что я чуть не разрешил ему заняться тем пикантным, что он предлагал и чего я застеснялся и к чему отнесся откровенно по-гомофобски.

Я уже хотел сказать, что все-таки в игре, когда он спросил:

— А что насчет призрака?

— Чего?

— Призрак, — повторил он. — Погодь.

Он исчез и вернулся с ножницами. Стянул простыню с кровати Велмы и прорезал два отверстия.

— Велма знает, чем ты тут занимаешься? — спросил я.

— Какая Велма?

Отверстия были кривые, но Эйб остался доволен. Он помог мне надеть костюм.

— Довольно стремно, — заметил он.

— УУУУУУууууу! — ответил я, изображая привидение.

— Нет, серьезно, — сказал он. — Харе. Мне реально стремно.

Я протянул руки, сказал «УУУУУУууууу!» и гнался за Авраамом Линкольном до вечеринки.

Под простыней Велмы было где-то тысяча градусов, но зато прикольно. Теперь все относились ко мне по-другому. Афроамериканец, одетый в персонажа из Покемона, сказал «Приведение бу!» и дал мне пять. Девчонка в чулках в сетку и костюме служанки сказала: «О боже мой, мертвецы такие секси». Мужик в сиреневом костюме, похожий на Остина Пауэрса, спросил «Потанцуем», и я сказал «А то», точнее «А ТООООО», потому что я призрак.

Заиграло техно и я двигал руками, как робот. Остин Пауэрс развернул меня, нагнул и шлепнул по заднице. Все смеялись и говорили: «Зацените! Остин Пауэрс мутит с призраком!»

Песня кончилась и под простыней было 2000 градусов, но ко мне подошла Джули Эндрюс и посмотрела так, что было очевидно — она не узнала, что это от моего вида десять минут назад ее тошнило.

Она схватила меня за призрачные руки и раскрутила, и казалось, она сейчас запоет «My Favorite Things» из «Звуков музыки», но началось «Royals» Lorde, и я тряс кулаками над головой, а Джули Эндрюс тверкала, и я спросил себя, когда еще в жизни был так счастлив.

Стоп — конечно, не был. Я страдал семь лет! Теперь все складывалось. Вот если б у меня была машина времени. Блин! Семь лет.

— Что случилось? — спросила Джули Эндрюс.

Потому что я вышел через стеклянную рольдверь, сидел на лужайке Велмы, выдирал пучки травы и плакал.

— Я просрал свою жизнь, — ответил я. Она покачала головой.

— Нет, неправда.

— Правда, — сказал я.

— Нет, неправда! — казалось, она разозлилась. Она нависла надо мной, наступив на простыню. Толкнула меня и я вывалился с другой стороны. Как будто заново родился. Я был младенцем, под кокаином, который валялся в чужом дворе.

Я попытался натянуть простыню обратно на голову, но Джули Эндрюс не дала.

— Пожалуйста, — умолял я.

— Нет, — сказала она.

— Пожалуйста!

— Нет.

Она заползла на меня, села на живот и наклонилась.

— НЕТ, — сказала она.

— Ты сейчас о чем? — спросил я.

— О твоей жизни, — ответила она.

— И чего с ней?

— Она идеальная! — сказала она. И засмеялась.

Собралась толпа. Все сидели на крыльце и пили «Пабст». Над нами был Млечный путь, а это вселенная. То есть блин — Вселенная! Так красиво. Фиолетово, будто Орион опрокинул «Кул-Эйд». Столько звезд. Я попытался сосчитать, но сбился.

— Ты чего делаешь? — спросила Джули Эндрюс.

— Считаю звезды, — ответил я. — Их так много.

Она легла рядом и тоже стала считать, но из нас вышли ужасные астрономы. Я забыл, что идет после одиннадцати. На Джули напала икота.

В лучшем мире между нами прямо там, на лужайке, под бушующими инферно, блюющими своим величием в бескрайнее ничто, расцвела бы темная любовь. Но в нашем мире пришел парень Джули, одетый в Дэвида Боуи из Aladdin Sane.

Он был ничего.

Боже, да просто великолепный!

Я ненавидел его где-то шесть минут, пока он не предложил сигарету и не спросил, как меня зовут.

— Призрак, — ответил я.

— Это имя рулит, — ответил он.

Мы курили и обсуждали его дискографию. Оба сошлись, что Ziggy Stardust — его лучший альбом, а Station to Station дико недооценивают. Джули ушла искать еще выпить. Дэвид Боуи оглядел молодежь и скорчился, будто готов расплакаться.

— Буду по всему этому скучать, — сказал он.

— Когда ты умрешь? — спросил я.

— Не, — ответил он. — Мы с Эллисон переезжаем в Туксон. У моего папы рак. Мы будем о нем заботиться. Чувак, мне страшно. Я охренеть как ненавижу Туксон. И папу вроде тоже, но, кажется, так надо.

Я глубоко затянулся, посмотрел на молнию на его лице и сказал:

— Ты хороший человек.

— Может, — сказал он, — но кажется, что всю жизнь я был козлом.

— Нет, — возразил я, — ты хороший.

Вернулась Джули Эндрюс. Он обнял ее одной рукой. Они так любили друг друга, что я уже так и представлял их детишек — светловолосых эльфов с разноцветными глазами, поющих «Эдельвейс» в белых ледерхозе. Они стали целоваться и Дэвид сунул руку ей под платье, и я понял, что они собираются зачать такого ребенка прямо сейчас и у меня на глазах.

В этом я участвовать не собирался. Пожелал им удачи в Аризоне и сказал, что мне пора.

Выбрел наружу и полчаса искал свою машину, пока не вспомнил, что последний раз видел ее 48 часов назад, будучи на сумрачном днище запоя. Я подумал было поймать попутку-велосипед, но у меня ведь не было дома. Всегда оставалось «У Кики», но они уже закрыты. Был Ларри, но я припомнил, что, кажется, он обвинил меня в том, что я поганый говна кусок, потому что сожрал всю пиццу и обыграл его в Madden NFL 15.