Призрак и другие соучастники - [49]

Наконец, перед озябшими ребятами из-за густой снежной завесы выплыла потертая дверь музея. Друзья потянули за медную ручку, и перед ними открылся полумрак холла, пропитанный пылью и запахом старых книг. Маленькая старушка в зеленом шерстяном платье с кружевным воротничком взглянула на карточки ребят, где было написано, что они являются воспитанниками интерната, и качнула облачком седых волос, разрешая пройти.

В музее царила тишина. Стася и братья Соболевы прошли уже три зала. Они глазели на глиняные черепки неизвестного назначения, традиционный наряд местных крестьян середины семнадцатого века, золотые украшения, принадлежавшие скифам, некогда обитавшим в этих краях, древний лук и древний утюг, но пока не обнаружили ни одного упоминания рода Вершицких.

— Вот оно! — внезапно воскликнула Стася.

Вадик проследил за ее взглядом и понял, что они близки к цели. Со стены предпоследнего зала на них печально смотрела репродукция портрета Владимира Вершицкого. Подлинник висел в интернате. Рядом разместились черно-белые фотографии княжеского дома. На них было изображено родовое гнездо Вершицких, которое тогда и не думало становится приютом для детей-сирот. Перед крыльцом с колоннами ребята разглядели затейливые клумбы. Мимо них прогуливались дамы с кружевными зонтиками и крошечными собачками. Во всем угадывалась патриархальная идиллия царской России.

Под фотографиями в застекленных шкафах на изрядно потрепанном бархате лежало несколько предметов, принадлежавших Вершицким. Томик стихов Лермонтова, фарфоровая тарелка с пасторальной картинкой, серебряная чернильница и дамское зеркальце в тонкой оправе из слоновой кости. Больше ничего. Никакой карты подвала не было и в помине.

— Ну и где план? — Гарик сказал это так громко, и с такой очевидной претензией в голосе, что Вадик испуганно поежился.

— Вы ищите карту? — услышал он насмешливый голос за спиной. Вздрогнул и обернулся. В дверном проеме, который вел в следующий зал музея, стоял человек. Странный человек. Его длинные волосы, брови и ресницы были настолько светлыми, что казалось, будто ему пришлось несколько часов просидеть в морозильной камере, отчего вся растительность на голове покрылась инеем. Кожа лица, напротив, выглядела слишком темной, обветренной. Но, пожалуй, самой примечательно деталью внешности незнакомца был нос. Длинный, унылый, круто изгибающейся ниже переносицы на подобии горки в аквапарке, с чуть раздвоенным кончиком, который мешочком нависал над верхней губой. Последнюю точку в портрете ставили светлые, почти прозрачные, глаза навыкате. При этом, как ни странно, человек казался мягким и безобидным. Он напомнил Вадику печального Белого Рыцаря из «Алисы в Зазеркалье».

— А вы кто? — бесцеремонно спросил Гарик, дав повод Стасе сердито толкнуть его в бок.

— Гневко Полянский, — человек растянул в улыбке тонкие губы, — доктор исторических наук, специалист по русской истории 18-го и 19-го века.

— А Гневко — это характер? — удивился Вадик.

— Нет, имя. Польское. Полностью — Гневомир.

— Да-а, с таким именем никакая драка не страшна! — оценил Гарик.

— Не проверял, — пожал плечами Гневко, — Драться не приходилось. Может, как раз из-за имени. А вы случаем не карту подвала дома Вершицких ищете?

— А как вы догадались? — вопросом на вопрос ответил Гарик.

Доктор исторических наук подошел к репродукции портрета Вершицкого и задумчиво, словно интересному собеседнику, посмотрел князю в лицо.

— С тех пор, как я опубликовал статью в немецком журнале «Abendzeit» ко мне уже несколько раз приходили разные люди, — тихо сказал он, — все хотят увидеть карту.

— А она существует? — на всякий случай уточнила Стася, — Вы можете ее показать?

— Могу, милая мадмуазель. Вопрос: захочу ли. Зачем она вам? Осторожнее, от вашего ответа зависит мое решение: показывать или нет.

Друзья переглянулись. Что ему сказать? Правду? Мы ищем убийцу, и он может быть связан с этой картой? Или соврать? Рассказать сказочку про поиски волшебного камня?

Стася внимательно посмотрела на историка, прищурилась, и Вадик понял: она его сканирует. Когда девочка начала говорить, в его голосе не была и намека на сомнение:

— Мы хотим доказать, что князь Владимир Вершицкий не убивал детей. Карта может это подтвердить.

— Вы уверены? — кажется, такой ответ Полянский ожидал услышать в последнюю очередь.

— Абсолютно. В том, что написано в книге Загубского, есть много нестыковок. Предположим, Вершицкий был обыкновенный маньяк — ну не верите же вы, в самом деле, в то, что им владел дух шамана? Скорее всего, он просто был больным человеком, сумасшедшим. В таком случае, почему убийства прекратились сразу после смерти княжны? Почему полиция так и не арестовала его? Почему власти разрешили преступнику возглавить кадетский корпус?

С каждым вопросом выражение лица историка менялось. На лбу образовалась гармошка морщин, взгляд стал задумчивым, мешочек носа начал шевелиться, словно доктор наук к чему-то принюхивался.

— А ведь я тоже думал об этом, — наконец признался он, — Вся история с убийствами сразу показалась мне неубедительной. Но как вам может помочь карта?