Призрак дракона - [36]

— Если бы ты умер, Хурог просто перешел бы во владение короля, — сказал я, делая шаг в сторону.

И внезапно почувствовал, что мне срочно нужен покой. И уединение. Что я как можно быстрее должен очутиться в каком-то местечке, где никто не помешает мне зализать раны и немного прийти в себя. Что мне следует поскорее уйти отсюда.

— Ты сбежал от бондаря, потому что считал его моим человеком, — сказал я, прекрасно зная, что прав лишь наполовину: Тостен всегда обожал музыку. — Что ж, до тех пор, пока ты приносишь этому заведению прибыль, его хозяин будет тебя защищать.

Я снял с пояса тяжелую сумку с деньгами, которую мне дал Орег, высыпал ее содержимое на стол, разделил на две равные части и одну из них вернул обратно в сумку. Конечно, того, что у меня оставалось, уже не хватило бы на оплату услуг наемных воинов, но я решил, что что-нибудь придумаю. А Тостену тех денег, что я ему оставил, с лихвой хватило бы на обучение в любой школе или на дорогу куда угодно.

Я слышал, как он выкрикивает мое имя, когда выходил из таверны, но даже не оглянулся.

Когда я вернулся на постоялый двор, все остальные были уже готовы отправиться в дорогу.

Передохнув немного, мы двинулись в путь и через некоторое время уже ехали по направлению к Эстиану. Но не по главной дороге, на которой Гарранон мог с легкостью нас отыскать, а по более трудной и менее известной. Когда на землю опустились густые сумерки, мы остановились на ночлег.

Я заявил, что буду первым охранять сон остальных, а в помощники себе выбрал Бастиллу. Она выглядела жутко уставшей и изможденной, я же чувствовал, что запросто продержусь до того момента, пока Пенрод не сменит нас.

Над местом, где мы разбили лагерь, возвышался небольшой холм, густо поросший деревьями. Я указал на него Бастилле и зашагал в том направлении. Она последовала за мной, слегка хромая на обе ноги, но стараясь держаться как можно бодрее. Остальные принялись укладываться спать.

Я опустился на поваленное дерево, а Бастилла скрестила руки на груди и прислонилась спиной к стволу.

Сейчас, в усиливавшейся с каждой минутой темноте, я не мог отчетливо видеть ее лица. Но в течение всего прошедшего дня то и дело поглядывал на беглую рабыню, любуясь безупречной красотой ее профиля.

Орег дал Бастилле возможность вымыться (еще в пещере Хурога, перед дорогой), и ее черные волосы в свете солнца отливали сейчас потемневшим золотом. Она была старше меня, возможно, даже на несколько лет старше моей матери, но сорокалетия вряд ли достигла.

— Итак, — сказал я, — расскажи мне о себе.

— Что вы желаете знать?

Я улыбнулся.

— В Хуроге рабов нет, Бастилла. Но это вовсе не означает, что я не ведаю, какие они. Мне не раз доводилось выезжать за пределы своих земель. Рабы — смирные и кроткие. Ты совсем другая. Расскажи мне, кто ты, и почему Черный Сирнэк так мечтает вернуть тебя.

Бастилла молчала.

— Она волшебница, милорд, — послышался откуда-то сбоку голос Орега.

В темноте я и не заметил, что он сидит рядом.

— Это я и сам знаю, — ответил я.

Бастилла повернула голову и взглянула прямо на Орега. Я понял, что он не пытается спрятаться от нее при помощи своих заклинаний, как делал в большинстве случаев, когда я был не один.

— Я рабыня, что бы вы обо мне ни думали, — произнесла наконец Бастилла. — И как колдунья не очень сильна, но среди рабов Сирнэка была единственной волшебницей. Он находил меня весьма полезной.

Она взмахнула рукой, и в ее ладони загорелось белое холодное пламя. Лицо женщины, освещенное магическим огнем, стало мертвенно-бледным, напряженный взгляд устремился на меня. Я не понимал, что она хочет увидеть. В ее глазах отражалась тревога.

Неожиданно пламя погасло.

Я прищелкнул языком.

— И где же Сирнэк раздобыл тебя? В Эйвинхеле? Я решил так потому, что Бастилла разговаривала с западным акцентом — немного смягчала согласные. Хотя акцент этот все же отличался от эйвинхельского.

Она ответила не сразу.

— Я из Колитской обители.

— Ты дала клятву верности Колите? — удивленно округляя глаза, спросил я.

Считалось, что магам Эйвинхеля велела нести службу в ее храмах сама эйвинхельская богиня-покровительница. Все живущие в этих храмах являлись рабами — но не в обычном понимании этого слова. Лишь сейчас я начал доверять Бастилле.

— Каким образом Сирнэку удалось заполучить тебя? Насколько мне известно, стены храмов Колиты надежно защищены.

— Он предложил за меня огромные деньги. — Я не видел лица Бастиллы, но мог определить по тому, как звучал голос, что его искажает гримаса отвращения. — А для Колиты богатство означает большую власть и, соответственно, большее влияние на верховного короля.

— Значит, она продала тебя Сирнэку, — задумчиво протянул я.

Бастилла вздохнула.

— Но теперь ты свободна. Можешь идти, куда пожелаешь.

Бастилла покачала головой.

— Моя семья отдала меня Колите, милорд. И будет обязана сделать это повторно, если я явлюсь домой. А Колита просто-напросто передаст меня Сирнэку. Мне некуда идти. Если вы возьмете меня с собой, я могу оказаться полезной.

Она склонила голову и переступила с ноги на ногу.

— А как ты узнала о Хуроге? — неожиданно спросил Орег. — На протяжении уже долгих лет Хурог не являлся убежищем для беглых рабов. Если бы ты появилась на этой земле каких-нибудь пару месяцев назад, отец моего нынешнего лорда незамедлительно вернул бы тебя хозяину.