Призрак бродит по Техасу - [57]

Мы оба инстинктивно сделали глубокий вдох. Затем из канистр, одна из которых упала у самых наших ног, потекла… нет, вырвалась смоляная чернота.

Я почувствовал, что чернота пощипывает меня сквозь мешкостюм, и мгновенно плотно закрыл глаза, рот и ноздри, зажав эти последние большим и указательным пальцами, а свободной рукой ухватил Гучу и гигантскими шагами устремился к заветной цели.

Лицо и руки щипало и жгло, но не настолько, чтобы вывести меня из строя.

Какой-то еще предмет брякнулся возле нас во тьме и принялся самодовольно талдычить:

— Я шестидесятисекундная бомба. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Пятьдесят семь. Пятьдесят…

— А я, дура-бомба, девяностолетний человек с большим запасом десятилетий, — огрызнулся на нее Гучу, и за свой бесшабашный вызов был вознагражден припадком мучительного кашля.

Я продолжал двигаться вперед. К счастью, длинные сценические монологи развили у меня объем легких, редкий для Циркумлуны, что кстати очень помогло мне в бассейне губернатора (или уже президента?) Ламара.

Когда отсчет шагов показал, что значительная часть склада осталась позади, я промыл веки водой из щечной пластины и рискнул еще раз оглядеться.

Мы почти выбрались из дыма. Впереди в пяти длинных шагах от нас из какого-то люка нам махала Ла Кукарача. Из ее глаз катились слезы. Свободной ладонью она зажимала нос и рот.

Я добрался до люка. Глаза мне отчаянно резало, но я заставил их скоситься вниз и увидел круглый колодец пятиметровой глубины с железными скобами, со дна которого тревожно пялился вверх отец Франциск.

Ла Кукарача стремительно соскользнула по скобам. Я поставил ступни Гучу на третью скобу, положил его руки на верхнюю (он совсем ослеп и мучительно кашлял) и поспешил за ним.

— Закрой крышку люка! — крикнула Лапонька.

Когда я протянул руки, ослепительно алый лазерный луч с шипением промахнулся по ним, ударил в металл люка и отразился от него под прямым углом вниз. Я ощутил ожог между правым бедром и коленом, и нога тотчас онемела. Пронзительно охнул от боли отец Франциск.

Я захлопнул крышку, запер ее и спустился по скобам на руках. Затем на одной ноге поскакал по низкому коридору, сгибаясь в три погибели. Лапонька и падре поддерживали меня по бокам.

Раздался взрыв, от которого завибрировал пол. Позади Гучу прохрипел:

— Бомбочка-то не блефовала! Терпеть не выношу лгуний! — И он выдавил из себя сиплый смешок.

К этому времени я успел убедиться, что правая нога отказала по следующей причине: один из бедренных проводков расплавился, и его концы беспомощно болтались, легонько позвякивая.

Кроме того, я заметил, что отраженный лазерный луч задел предплечье отца Франциска. Но кровь из раны не текла, так как от жара она сразу запеклась.

Затем мне помогли пролезть через круглый иллюминатор в какой-то приплюснутый цилиндр, где я и распростерся в полумраке рядом со своими товарищами. Кто-то закрыл иллюминатор и начал его задраивать, вращая колесо.

Напротив был еще иллюминатор, а за ним — чернота. Внезапно в него уперлось белое рыло с немигающими глазами и длинными белыми щупальцами вокруг челюстей.

Цилиндр закачался и начал рывками двигаться.

Вскоре мне объяснили, что мы находимся в речной подлодке — естественно, с неподражаемой революционной хитростью, именуемой "аэроплан" — а белое чудовище было мутантной формой сома.

Долгие томительные часы мы плыли по Канзасу и Миссури без каких-либо происшествий: только раза два царапнули дно, да могли полюбоваться странными подводными зрелищами. По настоянию Эль Торо я описал ему систему правления Циркумлуны. Он пришел в ужас от "мешкорабства", как он выразился, и потребовал, чтобы я донес туда факел Революции. Едва я растолковал ему особенности вакуума и декомпрессии, как он принялся перечислять хитроумные способы размещения бомб. Я не мешал ему нести этот вздор, а сам смотрел на Рейчел-Вейчел и Ла Кукарачу, которые спали, нежно обнявшись. И решил, что если мне будет дано живьем выбраться из этой земной заварушки и захватить с собой что-нибудь, то в Мешок я вернусь отнюдь не с революцией — разве что все женщины от природы заговорщицы и погубительницы.

На заре мы высадились в окруженном болотами убежище под Миссури-Сити. Среди горстки тех, кто не спал и видел, как мы уныло хромая выбирались из подлодки, оказался Фаннинович.

— Ого! — сказал он насмешливо. — Как вижу, вы повстречались со стрелками! Ну, в следующий раз х-р-р-р-р-р! — И продолжая испускать этот омерзительный звук, он провел большим пальцем по горлу. — А ты, schafskopf[26], телепень, доверять тебе экзоскелет то же, что ребенку компьютер.

— В Циркумлуне детей обучают математике исключительно на компьютерах, — сообщил я ему, прыгая на одной ноге. — А теперь соедини-ка проводок, технопрусский параноик!

Глава 11. В УГОЛЬНОЙ ШТОЛЬНЕ

В жизни есть лишь две вещи, в которых можно не сомневаться, — Смерть и Техас.

Старинная техасская поговорка.

— Infierno de los diablos![27] — добродушно, но вполне серьезно выругался Эль Торо в серебристом сумраке у меня за спиной. — Чего ты ищешь там на верхотуре, Эскель? Высматриваешь техасских ночных птиц? Будь уверен, они тебя засекут первые. Твой экзо на их радарах высветится, как металлическое дерево.