Призрак Бомбея - [84]
— Но Милочка…
— Больше ни звука! — скомандовала Маджи. — Здесь опасно разговаривать — мало ли кто может подслушать.
Нимиш оглянулся на Мизинчика, словно обещая: «Я вернусь».
Взгляд у него был решительный — любящая душа мучительно обнажилась.
Мизинчик рвалась обратно в бунгало, к Ними-шу, пока не поздно. «Скажи ему, чтобы пришел ко мне, — сказала Милочка в лодке. — Я буду ждать, сколько хватит сил, но вернуться не смогу никогда». Собравшись с мужеством, Мизинчик села в постели. Надо выбраться из больницы. Если Нимиш не придет сегодня ночью, она сама найдет выход.
Дома Маджи тотчас удалилась в комнату для пуджи, где предалась безудержному горю. Мизинчик нашлась, и богов щедро отблагодарили, но Милочки до сих пор нет, и возможно даже, она мертва. «Неужели она сбежала, да еще и — прости господи — с парнем? А Мизинчика попросила ее покрывать?»
Маджи решила, что расспрашивать Мизинчика в больнице слишком рискованно и нужно подождать, пока внучку привезут в бунгало. Сидя в святилище, Маджи горевала по своей подруге Вимле. Прошлого не воротишь, сокрушалась она. Бедная милая Вимла, снова доведется ей испытать ту же боль — страшную всеохватную пустоту внутри.
«Погибнуть или пропасть без вести — что хуже?» — спрашивала себя Маджи.
Если Милочка и впрямь сбежала, она нанесла непоправимый урон семейной репутации. А вдруг Паскаль прав? Вдруг в этом замешана Авни? Что, если ей удалось подговорить Милочку, а та пала случайной жертвой? Едва сдерживая слезы, Маджи умоляла святую троицу — Брахму, Вишну и Шиву — каким-нибудь чудом вернуть Милочку живой.
«Хорошо, что я сторговалась с этим Паскалем: семейная репутация — превыше всего», — подумала она, вытирая глаза концом паллу. Что бы ни случилось с Милочкой, нет никакого смысла приплетать сюда еще и Мизинчика. От этого одни неприятности.
Приведя себя в порядок, Маджи позвала Джагиндера, который в гнетущей тишине метался по зале:
— Надо поговорить.
Закрыв за собой дверь, Джагиндер остановился в нерешительности, спрятав окровавленную руку за спину. Они долго смотрели друг на друга, словно говоря: «Нам вдвоем эту кашу расхлебывать».
— По-моему, для Савиты это слишком большой стресс, — начал Джагиндер. — Кажется, разум ей отказывает. Ведь ее прабабка была того? Ты мне рассказывала, что она тоже разговаривала с привидениями. Это передается по наследству?
— Твоя жена сильнее, чем ты думаешь, — возразила Маджи. — И умнее. Тебе есть чему у нее поучиться.
— Ну да! — Джагиндер хохотнул. — Так тебе умник потребовался? Я не позволю поставить Нимиша во главе фирмы. Или я лишу его, на хрен, наследства. Ха!
— Так вот что ты замыслил? — Маджи ничуть не смутилась. — А я-то думала, тебя больше волнует благополучие семьи. Разве ты не помнишь слова отца на смертном одре?
Джагиндер помнил. «Сынок, — сказал Ома-нандлал, — судоразделка — не просто бизнес. Это твой священный долг, дхарма твоей жизни. У твоей матери прямая телефонная линия с Богом — используй ее на полную».
Отец тогда взглянул на Маджи, будто хотел попросить ее тотчас же позвонить в небесную канцелярию и вселить его старую душу в новое тело — тело министра из Партии Конгресca[196], а возможно, и кинозвезды типа Кумара «Юбилея» или закадрового певца Кундан Лал Сайгала[197]. Ни с того ни с сего он вдруг замурлыкал колыбельную из популярного фильма 1940-х «Зиндаги»: «Спи, принцесса, усни. И пусть тебе приснятся сладкие сны. В них ты увидишь свою любовь. Лети в Рутнагар, тебя там девы обступят. Царь украсит тебя цветочной гирляндой».
Он все пел и пел. Темные глаза Маджи блеснули, когда взгляд мужа окончательно затуманился. А Джагиндеру так и не хватило смелости сказать отцу, что их телефонная линия доходит не до богов, а в лучшем случае до храма Валкешвар вдоль по улице…
— Он сказал, что это мой долг, моя дхарма, — ответил Джагиндер.
Маджи решила разыграть карту «благополучие семьи».
«Черт, черт, черт», — подумал Джагиндер и быстро сменил тактику.
— Незачем разрушать семью, которую я сплачивала всю свою жизнь, — устало продолжила Маджи. — В делах нынче требуется расторопность. К сожалению, Нимиш не таков. Туфан, пожалуй, похож на тебя, но он еще слишком молод.
У Джагиндера поднялось настроение:
— Туфан?
— И хватит уже пьянствовать. Я больше не буду закрывать на это глаза, ты понял?
— Да.
— Пока я жива, я останусь главой семьи, понятно?
— Да.
— А теперь слушай внимательно. Ты должен встретиться с этим инспектором Паскалем в ресторане «Азиатика». У Чёрчгейт, в пять часов.
— Инспектором Паскалем?!
— Он согласился не упоминать Мизинчика и замять это дело в прессе — в обмен на кое-какую… — Маджи потерла большим и указательным пальцем.
— Что?! Ты хочешь втянуть меня в аферу?
Маджи подняла брови:
— Можно подумать, что ты всегда строго следуешь закону. Никому это не повредит. Паскаль даст тебе сверток. Принесешь его прямо ко мне в комнату, понял? Возьми деньги в шкафчике.
Джагиндер помедлил. В руке пульсировала боль, на тонкой рубашке запеклась кровь из раны.
— Что в свертке?
— Это не твое дело.
Джагиндер поискал ответа на лице матери, но так и не нашел.
— Достойный человек должен сделать все возможное для защиты своей семьи, — прибавила Маджи и посмотрела на раненую руку сына.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Как часто вы ловили себя на мысли, что делаете что-то неправильное? Что каждый поступок, что вы совершили за последний час или день, вызывал все больше вопросов и внутреннего сопротивления. Как часто вы могли уловить скольжение пресловутой «дорожки»? Еще недавний студент Вадим застает себя в долгах и с безрадостными перспективами. Поиски заработка приводят к знакомству с Михаилом и Николаем, которые готовы помочь на простых, но весьма странных условиях. Их мотивация не ясна, но так ли это важно, если ситуация под контролем и всегда можно остановиться?
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
Александра никому не могла рассказать правду и выдать своего мужа. Однажды под Рождество Роман приехал домой с гостем, и они сразу направились в сауну. Александра поспешила вслед со свежими полотенцами и халатами. Из открытого окна клубился пар и были слышны голоса. Она застыла, как соляной столп и не могла сделать ни шага. Голос, поразивший её, Александра узнала бы среди тысячи других. И то, что обладатель этого голоса находился в их доме, говорил с Романом на равных, вышибло её из равновесия, заставило биться сердце учащённо.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.