Призрак Белой Дамы - [83]

Он довязал узлы на ногах Джонатана. Не видя больше нужды притворяться, Джонатан открыл глаза и взглянул на меня. Я сидела на кровати, словно взъерошенный воробей на ветке. Джонатан молча отвел взгляд.

— Теперь, — сказал Клэр, выпрямляясь, — мне следует передохнуть и подумать. Вы поторопились, Скотт, а мне нельзя рисковать, отправляясь так рано.

— Что вы собираетесь с нами делать? — спросил Джонатан хрипло.

Клэр стоял, с усмешкой глядя на беспомощную жертву. Все его колебания и неловкость, которые он проявлял по отношению ко мне, исчезли. Он не знал до конца, как вести себя со мной, но в ненависти к Джонатану его совесть не ведала угрызений. Возможно, у него были резоны задерживаться. Мне они были неизвестны, но одной из причин было желание насладиться мучением человека, которого он ненавидел. Он никогда бы не простил Джонатану, что он в моем присутствии заставил его стоять на коленях.

— Мне известно больше, чем вы думаете, — сказал Джонатан, приподнимаясь. — Вы сошли с ума, вам это понятно? У вас нет никаких шансов на успех.

— Пошло и лживо. Кто помешает мне? Во всяком случае, не вы.

Голова Джонатана склонилась набок, словно под собственной тяжестью. Он прикрыл глаза. Всем своим видом он напоминал человека, стоящего на пороге смерти. Он был одет в одежду мастерового, в грубые ботинки, вместо пальто на нем была толстая рубашка.

Наклонившись вперед, я не удержала равновесия и почувствовала, что падаю. Чувство беспомощности было ужасным. Я ничего не могла сделать и, скатившись с кровати, сильно ударилась щекой о пол. Клэр поднял меня. Увидев, что я задыхаюсь под платком, он вытащил кляп и слегка встряхнул меня.

— Вы ушибетесь, если не будете сидеть спокойно, — сказал он строго.

У Джонатана вырвался странный сдавленный смешок. Он несколько пришел в себя, и его глаза снова прояснились.

— Ваше беспокойство умилительно. Какое значение имеют несколько шрамов, если вы намерены убить ее?

Клэр взвился.

— Как вы смеете! — закричал он. — Как вы смеете заподозрить меня в убийстве женщины, находящейся под моим покровительством?

Джонатан глядел на него, открыв рот от изумления. Он покачал головой и прикрыл глаза, словно последнее движение причинило ему боль.

— Невероятно! — прошептал он. — Вас следовало бы держать в клетке как образчик торжества традиции над разумом. Ну-ну, милорд, успокойтесь, — добавил он, видя порывистое движение Клэра. — Прошу меня простить за непродуманные слова. Ваше обращение со мной было несколько грубым, и, боюсь, это сказалось на моих мыслительных способностях. Смею спросить вас, что вы собираетесь сделать с нами, если убийство не входит в перечень допустимых вами преступлений?

Его спокойный тон подействовал на Клэра, который все больше и больше терял самообладание. Он вытащил часы и взглянул на них.

— Время идет очень медленно, — с досадой отметил он.

— Только тогда, когда нечем себя занять, — сказал Джонатан. — Быть может, вам станет легче, если вы снова продумаете свой план действий. Быть может, там есть закавыки, которые вы не заметили.

— Там нет никаких закавык. — Клэр, казалось, не был склонен к продолжению разговора. — Все очень просто. Моя… моя супруга и ее любовник вознамерились бежать. Увы, дороги в ужасном состоянии, коляска переворачивается. Наутро, когда я обнаружу ее отсутствие, я пошлю людей на поиски. Они найдут… ситуацию, которую можно будет использовать однозначно.

Джонатан приготовился кивнуть в знак согласия, но потом задумался:

— Понимаю. А коляска, нанятый экипаж, который оказался неподходящим для нашего друга-священника и сейчас чинится? Вы ведь его наняли?

— Его украли из конюшни священника, где он находился. Я больше не могла сдержать себя:

— И вы не считаете это убийством? Оставить нас на холоде на всю ночь, раненых, без помощи, без возможности найти себе прибежище?

Джонатан взглянул на меня предостерегающе, и я умолкла.

— Существует нравственное различие между умышленным и неумышленным преступлением, — объяснил он. — По крайней мере, по мысли милорда. Он уже устроил вам несколько маленьких несчастных случаев. Ведь это он свистел вашей лошади в тот день на болоте; несомненно, нельзя считать преступлением подобный свисток. Если бы лошадь сбросила вас или вы серьезно заболели, ну что ж, здесь он был бы ни при чем. Он давал вам в переизбытке настойку опия в надежде, что вы привыкнете к ней или настолько одурманите себя, что сломаете себе шею. Следует ли ставить ему в вину, если бы вы ошиблись в дозировке лекарства, которое он по доброте своей предоставил в ваше распоряжение? Он пытался убедить вас в необходимости убежать хотя бы на некоторое время, но вы несправедливо не пошли ему в этом навстречу. Его преступления настолько незначительны, отдают таким пустячком, что нынешние его действия, должно быть, ему явно не по душе.

— А почему бы не нанять кого-нибудь? — спросила я саркастически. — Этот мерзавец из Лондона как раз подходящий тип.

— Подозреваю, его пригласили как раз для этой цели. Но он или кто-то другой, — добавил Джонатан многозначительно, — проявил мудрость и понял, что соучастник преступления потенциально может стать и обвинителем. Понятие совести у его милости — вещь тонкая, но такое случается довольно часто. Многие люди содрогнутся от ужаса, узнав о каком-либо преступлении, но не откажутся воспользоваться его плодами, если убедят себя, что не ведали об этом проступке.