Призрачный странник - [69]

Маккой неприветливо скривил рот.

— Мне следовало знать, что вы и здесь найдёте логическую причину.

Он выудил шприц из сумки на поясе и вставил в него ампулу.

Спок взглянул на него с некоторым удивлением.

— Если это так, доктор, то зачем…

Шприц ядовито зашипел; Бруновский вздохнул и развалился, как вытащенный на берег кит.

— Надо бы убрать его отсюда, — сказал Маккой, и они с Чепэл, обхватив пациента с двух сторон, кое-как подняли его на ноги. — Мне это не нравится, но…

— Возьмите служебный лифт номер три, — посоветовал Кирк. — Им никогда не пользуются в это время ночи.

И потом, когда они поволокли Бруновского, который отнюдь не был пёрышком, за дверь, тихо добавил:

— Хелен?

Она помолчала, наполовину обернувшись назад. В те минуты полной темноты она испытала совершенно необъяснимое и пугающее чувство, будто Джим здесь, в комнате, вместе с ними, что он стоит прямо рядом с ней… хотя здравый смысл говорил ей, что Джим на самом деле находится в Центральном компьютере на восьмой палубе, и оттуда слушает их, разговаривает с ними через нити сверхпроводящих нервных окончаний компьютера, что ведут через кормовой кабелепровод в резервный компьютерный зал на девятнадцатой палубе и оттуда, через более тонкие нервные окончания, к которым беззастенчиво подключился Миллер, — в этот тёмный отсек.

И всё же она чувствовала, что он здесь.

Жутко было слышать его голос, по-прежнему звучащий из маленькой чёрной коробки, пристроенной сбоку от терминала.

— Спасибо, — сказал он. — За то, что помогла… за то, что спасла меня… за то, что верила. И за твой выбор, за решение остаться на корабле и отказаться от своего дела. Мне невыразимо жаль, что это стоило тебе так дорого…

Она быстро замотала головой.

— Джим, я…

Как прикоснуться к компьютеру? Как выразить словами то, о чём невозможно говорить? Она почувствовала, как слёзы снова закипают в глазах, и обнаружила, что дрожит от полного изнеможения. Все усилия последних двадцати часов и вся усталость навалились на неё разом, как удар цунами. Больше всего на свете ей хотелось сейчас прижаться к его плечу, ощутить на себе его руки, снова испытать защиту и тепло его ласки — так, как оно было однажды.

Но от всего этого она отказалась сама в те проклятые дни, когда знала, что Джим — это не Джим; и даже теперь, когда он снова вернулся к ней, это было не так, как прежде. Только жуткий программный суррогат, только бесплотный голос — Эрик из той древней сказки, поющий своей возлюбленной Кристине из-за разделяющей их стены…

Продолжать аналогию ей не хотелось. Она вздохнула, собравшись с духом, чтобы побороть разочарование и усталость, отвела от лица чёрные волосы и выпрямила спину.

— Я не могу об этом говорить, — просто сказала она. — Я устала… Но я рада, очень рада.

И, повернувшись, она побрела за Чепэл и Маккоем с их бесчувственной ношей. Ухура, ожидавшая снаружи у соседней закрытой переборки, обняла её за талию, подставила плечо для опоры и повела её назад по коридору к служебному лифту, который должен был доставить их всех под сомнительную защиту лазаретных стен.

Спок оперся локтями на край стола и сплёл пальцы у подбородка.

— Очень интересно.

— Чёрт возьми, Спок… — Речевой синтезатор не мог полностью отразить оттенки раздражения и усталости в голосе Кирка, но всё же довольно точно передал интонацию.

— Я имею в виду способность доктора Гордон верить в нелогичные на первый взгляд выводы на основе подсознательного чутья. В этом она очень похожа на вас.

Голос Кирка звучал утомлённо.

— Если бы ты знал, сколько я бился, пытаясь привлечь твоё чёртово внимание, Спок… пытаясь заставить тебя слушать вопреки твоей логике…

— Я приношу извинения, капитан, — Научный офицер склонил гладко причёсанную голову. Потом, после долгой паузы добавил: — И… благодарю вас. За усилия, предпринятые вами для спасения моей жизни в ангаре, и за тот факт, что вы всё ещё с нами.

— Давай-ка спать, — сказал Кирк. — Нам всем это необходимо. Утром разберёмся, что затевает Ярблис.

* * *

Спок прятался в секции корпуса, пока «Энтерпрайз» не оказался снова на орбите Эльсидар Бета II — Пигмиса. Двадцать третья палуба, расположенная всего на ярус выше тёмных грузовых трюмов в днище корпуса, была таким местом на корабле, куда редко кто заходил даже в основное рабочее время. Их никто не потревожил.

К большой тревоге мистера Скотта, энсин Миллер пал жертвой того же таинственного вируса, что уложил на больничную койку его дружка-разгильдяя старшину Бруновского. Доктор Маккой проверил с дюжину других членов экипажа на предмет заражения и вывесил список из порядка двадцати симптомов. Сразу после этого в лазарете появился лейтенант Бергдаль, обнаруживший у себя четырнадцать из этих симптомов и ещё несколько, не внесённых в список, но после осмотра был отпущен, к огромному разочарованию его подчинённых. Отсутствие Миллера и Бруновского мало на что повлияло — только увеличилось количество бракованных, не подходящих по размеру униформ из-за обычных небольших отклонений в программе молекулярного синтезатора, да ещё желе и пудинги на основе крахмала в пищевых автоматах получались то слишком жидкими, то резиновыми. Однако среди младших членов экипажа пошёл слух, что корабль сглазили.