Призрачные поезда - [10]

Шрифт
Интервал

Оружия, кроме декоративного кортика на поясе у Краснова, я при них не заметил.

Краснов выделил мне пару ботинок того же полувоенного кроя. На удивление, пришлись по размеру. Пока переобувался и зашнуровывал, Шибанов с неожиданной лёгкостью (дело тут было совсем не в его богатырских мускулах) отодвинул шкаф, на котором висел календарь-метрополитен. Думаю, полтораста лет назад, когда дом проектировали, замутить потайной шкаф – было не банально.

Мы просочились в глухую комнату, кладовую, давно обращённую в пристанище забытых вещей. Узкий проход среди выдворенной когда-то мебели, которую, отреставрировав, теперь дорого можно было сбыть в антикварном салоне. Пыльные лучи света скользили по шатким нагромождениям: обезглавленный секретер, буфет на дрожащих ножках, шифоньер с разбитой консолью; почудилось, будто вижу фрагмент настоящего гардероба в стиле шератон, классического декора, с массивным цоколем и античным оформлением карниза. В дальнем углу стояло зеркало, покрытое трещинами, помутневшее; вместо нас отражались неясные размытые образы, точно зеркало навсегда осталось в прошедшей эпохе предгрозовых ожиданий и бледных цветов модерна, и сейчас оно дремлет и видит сны о потерянном, о невозвратно минувшем, и отражает лишь то, что видело раньше само, – то, что хочет видеть; и весь этот мебельный лабиринт при внешней массивности выглядел призрачным, эфемерным, как запах увядшего букета, и сам закуток напоминал археологический срез культурного слоя погибшей цивилизации.

Насколько я мог предположить, исходя из планировки квартиры, не отмеченная на плане комнатка была на этаже угловой.

Откуда-то сверху и со стороны едва брезжил свет невидимого окошка – оно было загорожено оружейным сейфом из листовой стали.

Шибанов шёл впереди, огибая неустойчивые нагромождения мебели. Я наблюдал с обдуманной отчётливостью, отставая от казака не более, чем на два корпуса. Явления случайные, кратковременные, вроде наших осторожных шагов к торцевой стене, с некоторых пор стали мне казаться чрезвычайно важными.

– Дальше что? – Казак шёпотом.

– Просто распахни дверь, – ласково попросил генерал. – Разве забыл уже?

– Кто ж её угадает… Она всякий раз по-разному…

Я не сразу обратил внимание на невысокий проём; деревянный створ имел серебристо-серую окраску, производившую впечатление толстого слоя пыли. Эта плоская, слитая с хрупкими косяками дверца напоминала рисунок на театральной декорации – пространство без выхода, переход в никуда, изображённый не совсем правильно и нарочито упрощённо, чтобы лишний раз подчеркнуть условности сцены.

Василий дотронулся до медного яблока дверной ручки. Хотя сам я не был крохотулей, пришлось приподняться на цыпочках, заглядывая за его плечо, – ну да, Фимочка, ты ведь так упиваешься своим высоченным ростом, ты даже в вагонетке метро испытываешь злобную радость из-за того, что выше – да, выше всех, ну почти-почти всех – выше всех мужчин этого города, – и я успокаивал себя, что, конечно, ботинки – неотъемлемая деталь доспехов Шибанова – изрядно увеличивают вышину казака.

Он осторожно повернул ручку. Так иногда, пытаясь оборвать запретный плод, вращают и закручивают висящее на ветке яблоко, пока не перетирается черенок.

Беззвучно дверь подалась. Открывается к нам, вовнутрь.

На дощатый пол сошла ниточка света, из которой выткался огненно-алый ковёр. Лучи проникали в полутёмную комнату, и казалось, можно взять аккорд на их пыльных струнах.

1-й Сыромятнический плескался у наших ног. Дверь обрывалась на улицу. Ни балкончика, ни карниза, ни самого хлипкого заграждения. Четырёхэтажная пропасть начиналась уже за порогом.

– Теперь куда? – Шибанов почти жалобно.

– Теперь туда. Как и в прошлый раз, – подбодрил генерал.

Я отметил, что противоположная сторона двери по цвету неотличима от наружных стен дома.

Взглянул вдаль. Силуэт города изменился – поредел, опустел после бомбардировок.

Шибанов набрал в грудь воздуху. Раньше, нежели я звуком или действием успел среагировать, он, держась прямо, как на занятии строевой подготовкой, шагнул за порог, туда, в улицу, в тринадцать метров, отделявших четвёртый этаж от серости тротуара.

Хорошо помню чувство ненатуральности всей этой сцены, охватившее меня тогда. Я встал над обрывом, держась за брус косяка. Его толщина не превышала толщину двери – сантиметра четыре – и такую же толщину имела и вся стена. Но не может быть, чтоб стена – несущая конструкция дома, – имела, в самом деле, столь малую толщину! Не картонная же эта стена, в самом деле!

Я заглянул вниз. На панель было брошено тело Шибанова, и какая-то пелена (как из-за перегретого воздуха, или соринка в глазах) препятствовала разглядеть, как именно оно было брошено. Мимолётные люди проходили мимо него, словно бы это было бревно или куча земли, вываленная при перекладке труб. Я склонялся над громадным аквариумом, в котором бесшумно мельтешили разнообразные водяные козявки.

Насколько припоминаю, между слоями доспехов заключался пористый материал, нечто вроде губки, заполненной особою жидкостью, а правильнее говоря – гелем, который при попадании пули мгновенно превращался в сверхтвёрдое вещество, а после снятия внешнего энергетического давления вновь разжижался, – но вряд ли бронекостюм защитил казака.


Еще от автора Елена Владимировна Колядина
Дверь на черную лестницу

Какую тайну много лет хранят обитатели огромной петербургской коммунальной квартиры? Почему так боятся открывать дверь на черную лестницу, по которой когда-то поднималась прислуга и уводили под утро «врагов народа»? Любопытство Марии, решившейся спуститься по темной лестнице на улицу, только добавило жителям коммуналки страха – в квартиру стала приходить загадочная дама в черном. Марии и ее другу Илье предстояло выяснить, зачем является дама, что она ищет в комнатах и за что сердится на жильцов?


Цветочный крест

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Потешная ракета

Роман Елены Колядиной «Цветочный крест», вызвавший целую бурю после вручения автору премии «Русский Букер» заканчивается тем, что героиню, обвиненную в колдовстве, сжигают в срубе. Да так ли это?«Потешная ракета» – продолжение жизнеописания Феодосии Ларионовой. Только теперь она – и не она вовсе, а монах Феодосий, добравшийся с обозом до Москвы, где ждет его (ее) новая череда необыкновенных приключений…


Кто стрелял в президента

Росла Люба Зефирова в городке на берегу Белого озера. Но тихие его улочки девушке не обойти, ведь она — инвалид-колясочница. И жила Люба лишь мечтой, что есть где-то другая жизнь, свободная, яркая. И вот однажды, прихватив главное богатство — тетрадку и диск с песнями собственного сочинения, выезжает Люба на коляске из дома, чтобы добраться до Москвы и сделаться там певицей. А в столице такие дела творятся! Неизвестный злодей стреляет в президента! Спецслужбы сбиваются с ног, отыскивая главную подозреваемую — некую Любовь Зефирову.


Краденое счастье

А вы смогли бы влюбиться абсолютно безответно и до самозабвения? Вырастить огромную, ослепительную, яркую, как солнце, мечту? Любочка была не такая, как большинство жителей Земли. Но они никогда не летали, а Люба летала, сочиняла музыку, пела и мечтала… Да так, что оказалась в Москве и аж в самом Кремле…


Ангел, вышитый крестиком

Все кончено, думала каждая из героинь этих историй. Потому что он ушел. Потому что теперь обнимает другую и ей говорит слова, которые шептал тебе. Несчастная любовь, безответная, любовь-предательство и любовь-сплошная-ложь-от-начала-до-конца. Они поняли, любовь это сон, всегда исчезающий под утро, и самое большое несчастье. Но почему же так хочется вновь пережить его! И как найти в себе силы пожелать любимому счастья? А может, нужно поделиться своим нерастраченным чувством с тем, кому еще тяжелее – с маленьким ангелом, встреченным на пути, который так ждет свою маму!


Рекомендуем почитать
Обман на Орд Мантелле

Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня. Черное судно медленно опустилось с небес и приземлилось в полуразрушенном доке. Из корабля – кореллианского транспортника – выдвинулся трап, и сошел одинокий пассажир. Небольшая кучка местных проявила интерес, но одного быстрого, преисполненного угрозы взгляда хватило, чтобы спугнуть их. Это была отнюдь не необычная реакция на Сайфера Боса, пользующегося дурной славой охотника за наградой.


Жемчужины в песке

При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли. Большинство их отмахнулось от заявления мон-каламари, пробурчав, что тот напился или же хватил солнечный удар – а то и все сразу. Но кое-кто навострил уши, как сделали то двое в плащах в конце кантины. Едва заслышав слово «крайт», Даск Мистфлаер распахнула свое пустынное одеяние,...


Дантуинские развалины

Империя узнает, что у Альянса Повстанцев есть голокрон, в котором содержатся имена всех агентов и друзей повстанцев в Империи. Дарт Вейдер поручает инквизитору любой ценой достать этот голокрон. Повстанцы же отправляют своего агента вернуть голокрон на главную базу.


Йода: Свидание с тьмой

В разгар Войн Клонов мастер-джедай Йода вновь должен встретиться с одним из величайших своих противников — графом Дуку…Яростные Войны клонов довели Республику до грани катастрофы. В ходе жестокой битвы одному из рыцарей-джедаев сохранили жизнь, чтобы он мог доставить на Корускант послание на имя Йоды. По-видимому, Дуку хочет мира и требует встречи. Маловероятно, что вероломный граф искренен, но на кону миллионы жизней, и у Йоды нет выбора.Встреча состоится на планете Вжун, пропитанной темной стороной. Более трудной задачи нельзя и представить.


Медстар I. Военные хирурги

Дилогия, изображающая период Войн клонов не то чтобы с неожиданной, но все же с довольно непривычной стороны. Главными героями стали не джедаи, не солдаты и не наёмники, а обычные, в общем-то, врачи, разворачивающие свои передвижные госпитали прямо в зоне боевых действий.Хирург, маскирующий своё отчаяние за едкими остротами; врач-забрак, который глядит в лицо смерти с высоко поднятой головой, изливая чувства в прекрасной музыке; медсестра, увлеченная работой, а также доктором-коллегой; падаван-целитель, впервые посланная на задание без учителя… Все они — крохотная бригада полевых врачей, отправленная на на отдалённую, хотя и довольно важную планету Дронгар, где кипит бой за обладание бесценным лечебным растением, а мед-эвакуаторы непрерывно подвозят раненых бойцов — как клонов, так и обычных солдат.И пока одни сражаются за жизни выживших, другие втихую наживаются на войне — как с помощью операций на черном рынке, так и манипулируя ходом самих сражений.


Мятежники Акорны

Шестой из цикла романов о девушке-единороге Акорне.