Так что в норме у меня не было нужды отправляться в больницу, подключаться к аппаратуре для снятия кардиограммы и оставлять медсестру следить за моей безопасностью. Кто бы что ни сделал, шанс, что он повредит мне через Амусферу, равен нулю. То есть вообще ни единого шанса.
…И тем не менее.
Двое знаменитых игроков в GGO, Дзекусиидо и Усудзио Тарако, действительно умерли в реальном мире.
А Дес Ган, выпустивший в них виртуальные пули, был кем-то, кто убивал других игроков по собственной воле в SAO… красным игроком.
Что если технология Полного погружения таит в себе еще какие-то опасные секреты?
Скажем: что если игроки, убивавшие других в том свихнутом мире SAO, стали излучать некую цифровую «жажду убийства» или «ненависть», которую воспринимает VR-среда? Амусфера превращает это в данные, которые потом отправляются в сеть, попадают в мозг жертвы, вызывает некий сигнал в ее нервной системе… и останавливает сердце.
Если эта гипотеза верна, то, не исключено, атаки Дес Гана в игре действительно могут приводить к настоящей смерти игроков.
И возможно даже, что виртуальный меч «Кирито» тоже взаправду убьет Дес Гана или кого-нибудь еще.
В конце концов, я тоже убивал людей в Айнкраде. Возможно – больше, чем многие красные игроки.
Прежде я насильственно выбросил из головы тех, кто пал от моей руки. Однако печать, за которой прятались эти воспоминания, была сорвана вчера.
Нет – похоже, я так и не смог забыть. Я просто жил весь прошлый год, делая вид, что ничего не произошло, продолжая убегать от расплаты за грех, который совершил.
– Что с тобой, парень? Ты неважно выглядишь.
Мысок белого тапка внезапно постучал мне по колену.
Я был в таком шоке, что у меня плечи задеревенели. Подняв голову, я обнаружил, что медсестра Аки смотрит на меня через свои очки без оправы.
– …А… не, ничего…
Я чуть покачал головой, но не удержался от того, чтобы с силой закусить губу. Несколько часов назад я заставил волноваться Сугуху – по той же причине. Это будет просто позор, если еще и Аки-сан станет обо мне беспокоиться, особенно после того, как она согласилась на просьбу Кикуоки.
Однако Аки улыбнулась мне ободряюще, как она делала во время моей реабилитации. Поднявшись со стула, она подошла, села на кровать слева от меня и сказала:
– Тебе редко выпадает возможность послушать совета красивой медсестры. Давай выкладывай, что у тебя на душе.
– …По-моему, если я откажусь, меня ждет небесная кара.
Ффууу… с силой выдохнув, я уставился в пол, поколебался немного и спросил:
– …Эээ, Аки-сан. Вы ведь работали в хирургическом отделении до того, как перешли в реабилитацию, да?
– Да, верно.
– Пожалуйста, простите мне мой грубый вопрос… – я покосился влево и спросил как можно более деликатным голосом: – …Сколько времени вы помнили о тех пациентах, которые умерли?..
За этот вопрос меня вполне могут отругать или даже отлупить как следует. Будь я медбратом, наверняка бы удивился, что это тут за прыщ, который, ни черта не зная о том, как проходят операции, задает вопросы с таким видом, как будто что-то понимает.
Однако медсестра ответила, по-прежнему улыбаясь:
– Ну…
Она подняла глаза к потолку палаты и какое-то время стояла молча, потом медленно произнесла:
– Если я попытаюсь вспомнить, то вспомню всех – и лица, и имена. Даже если с этим пациентом я провела всего час в операционной… хм, все равно помню. Хотя и видела их только под наркозом. Даже не верится, правда?
Иными словами, в тех операциях, в которых Аки участвовала раньше, были смертельные исходы… Я знал, что этот вопрос не из тех, в которых можно ковыряться наобум, но все же не удержался и спросил:
– А вам никогда не хотелось их забыть?
После этих моих слов медсестра дважды моргнула – возможно, увидев мое выражение лица, о котором я сам не подозревал. Однако губы, подкрашенные светлой помадой, продолжали улыбаться.
– Хмм, ну… не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос… – произнесла она, а потом добавила вдруг охрипшим голосом: – Человек забывает, когда чувствует, что должен забыть. Он не будет об этом специально думать, не будет хотеть забыть. Чем сильнее ты хочешь забыть, тем сильнее воспоминание в тебе застревает, от этого оно только отчетливее становится, правда? А раз так, думаю… где-то в глубине души, в подсознании, ты на самом деле не хочешь забывать, да?
От столь неожиданного ответа я тихонько ахнул.
Чем больше я стараюсь забыть, тем больше я не могу забыть?..
Эти слова впились мне в сердце, оставив горькое послевкусие во рту. С самоуничижительной улыбкой на губах я произнес:
– …Значит, я правда плохой человек…
Избегая вопрошающего взгляда медсестры Аки, я уставился на пол между своими ступнями и положил на колени сжатые кулаки. Надавил на колени, и это давление помогло мне выпустить из себя слова:
– …Я убил трех человек… в SAO…
Сухой голос ударился о белые стены палаты и вернулся красивым эхом. Нет, думаю, это только мой мозг его услышал.
Я ходил в эту больницу в прошлом ноябре и декабре на реабилитационные процедуры, и мной занималась именно медсестра Аки. Так что она знала, что я два года был заточен в виртуальном мире. Однако я никогда не рассказывал ей, что там происходило.
