Призовая лошадь - [51]

Шрифт
Интервал

— Спокойно, дружище, ничего страшного с тобой не стряслось. Что? Не признаешь в своих новых хозяевах земляков?

Гонсалес навострил одно ухо, поднял серебристую голову и посмотрел на меня широко раскрытым глазом. Потом издал звонкое ржание и хотел почесать голову о мою руку. Бесстыдник узнал меня! Однако, неумеренный даже в ласках, он резким ударом сбил меня с ног. Удивленный столь неожиданной реакцией на оказанное мне внимание, Гонсалес отпрянул назад, непонимающе воззрившись на меня. Я, например, убежден, что со стороны Гонсалеса это было лишь проявлением самой искренней симпатии земляка к земляку.

Завершив сделку, мы долго жали руку прежнему хозяину и обменивались любезностями и добрыми пожеланиями. Начиная с этого момента моя роль в жизни Гонсалеса стала сводиться к формальному минимуму. А вот для него и Идальго наступил период сложных и порой очень тонких отношений. Надо было дать понять Гонсалесу, что смена хозяина — это не просто изменение распорядка; он должен был уразуметь, что отныне его судьба накрепко сплетена с нашей; если проваливаемся мы, то неизбежная гибель ждет и его. Сумеет ли он все это понять? Понять ответственность положения? Ибо, в сущности, вопрос шел о жизни и смерти.

— Ты понимаешь это, дружище? — говаривал я ему в моменты горестных раздумий. — Если не выиграешь, не будет еды. Вернее, ты сам превратишься в еду, ибо мы продадим тебя в цирк или зоопарк на съедение хищникам. Когда бы мы жили у себя в Чили, на поражение можно было б начхать. Сам знаешь, настоящие друзья никогда не предадут. В крайнем случае тебе бы пришлось волочить за собой хлебный фургон, коляску, или повозку, или уж на самый худой конец — похоронные дроги. Но здесь, в этой стране, — нет, золотце мое! Здесь жизнь жестокая и тяжкая. Тут разок промахнись, и тебе конец. Вмиг пустят на мясо. Заруби себе на носу: или труп, или чемпион. Тут середины не признают.

В сущности, я не врал. В самом деле, что бы мы делали с бесполезной лошадью? Рассчитывать на неопределенное будущее мы не могли. У нас не хватило бы денег додержать Гонсалеса даже до следующего сезона. Отправить его в Тихуану, в Мексику? На кой черт? Там выиграть тоже не проще. Гонсалес должен был понять раз и навсегда: победа или смерть. «Убеждением или силой» — как гласит девиз на одном из гербов. И Идальго больше действовал силой, нежели убеждением. Не знаю в точности, что он такое проделывал, но могу догадаться. Прежде всего он начал приучать Гонсалеса не «рвать» с места в карьер, но бегать по определенному плану. Во-вторых, он постарался искоренить в Гонсалесе леность или безразличие. Идальго, который в юные свои годы был чемпионом по работе с лошадьми на ипподроме в Чили, приучал Гонсалеса брать спокойный разгон до начала прямой; не давая ему сбиться с ноги, он выводил коня на середину дорожки и, подхлестывая, заставлял ускорять бег, как бы выравнивая с невидимыми соперниками. Не знаю, с помощью ли хлыста или более академических убеждений, но Гонсалес стал постигать, что́ от него хотят. Он и на самом деле оказался способным учеником. Вначале он бежал спокойно, как бы разрешая другим лошадям обойти себя на несколько корпусов, и, несмотря на понукания, неспешно озирался вокруг, но, выйдя на прямую, Гонсалес, не дожидаясь подбадривания со стороны Идальго, выкладывался целиком.

Я только раз видел его тренировку, да и то по настоянию самого Идальго, который счел своего воспитанника готовым к первому испытанию. Я пригласил с собой Мерседес. Мы выехали из Сан-Франциско на рассвете и прибыли в Сан-Бруно, когда туман еще не рассеялся. Над сероватыми испарениями вздымаются высоченные эвкалипты, окропленные капельками росы. Из конюшен и загонов доносятся смутные голоса. Мелькают служители и жокеи в грубых куртках из шотландки и шапочках с козырьками, надвинутых по самые уши. Они идут, потирая руки и звонко пристукивая забрызганными грязью сапогами. Ветерок доносит запах горячего кофе, смешанный с едким запахом кожи и дегтя. Меня волнует этот еще какой-то полусонный мир, который таинственно копошится в утренней туманной дымке. По сверкающей от росы булыжной мостовой проплывают огромные конские тени, фыркая паром.

Когда мы пришли, Идальго был уже наготове. Одним прыжком вскочил он в седло и шагом пустил Гонсалеса к скаковой дорожке. Мы следовали сзади на близком расстоянии. Потом устроились недалеко от финиша. За нами пустыми сотами громоздились трибуны «Танфорана». Ливень промыл их, придав блеск цементному покрытию и железной арматуре. Сиденья казались геометрически организованными разверстыми могилами, охраняемыми душами отсутствующих игроков и болельщиков. Мерещилось, что эти бесплотные двойники вот-вот заверещат неземными голосами. Дорожка была окутана густым туманом. По цокоту копыт проносившихся рысью или галопом лошадей можно было догадаться, что сегодня здесь тренируется не один Гонсалес. Неподалеку от нас слышались комментарии вполголоса. Какая-то лошадь мелькнула в тумане, будто лодка, затерянная в море. Пустующие трибуны отразили цокот копыт. Затем воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. В рассветной мгле, в шляпах, надвинутых на глаза, и с сигаретой во рту, притаились тренеры; с хронометром в руках они всматривались в своих лошадей, полагая, что утренняя дымка надежно скрывает их профессиональные секреты от глаз ревнивых соперников.


Рекомендуем почитать
Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

«Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени» Мухаммада ал-Мувайлихи (1858—1930) — самое яркое произведение египетской просветительской прозы, не утратившее своей актуальности до настоящего времени. Написанный в стиле средневековой арабской макамы «Рассказ» вбирает в себя черты и современного европейского романа, и публицистической статьи, и драматической пьесы, что делает его важнейшим звеном в цепи трансформаций классической арабской прозы в новые формы, перенимаемые у западной литературы. Бытоописательный пласт «Рассказа Исы ибн Хишама» оказал огромное влияние на творчество египетских прозаиков-обновителей 20-х годов XX в., решавших задачи создания национальной реалистической литературы. Для широкого круга читателей.


Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям.


Рождение ньюйоркца

«Горящий светильник» (1907) — один из лучших авторских сборников знаменитого американского писателя О. Генри (1862-1910), в котором с большим мастерством и теплом выписаны образы простых жителей Нью-Йорка — клерков, продавцов,  безработных, домохозяек, бродяг… Огромный город пытается подмять их под себя, подчинить строгим законам, убить в них искреннюю любовь и внушить, что в жизни лишь деньги играют роль. И герои сборника, каждый по-своему, пытаются противостоять этому и остаться самим собой. Рассказ впервые опубликован в 1905 г.


Из «Записок Желтоплюша»

Желтоплюш, пронырливый, циничный и хитрый лакей, который служит у сына знатного аристократа. Прекрасно понимая, что хозяин его прожженный мошенник, бретер и ловелас, для которого не существует ни дружбы, ни любви, ни чести, — ничего, кроме денег, презирает его и смеется над ним, однако восхищается проделками хозяина, не забывая при этом получить от них свою выгоду.


Чудесные занятия

Хулио Кортасар (1914–1984) – классик не только аргентинской, но и мировой литературы XX столетия. В настоящий сборник вошли избранные рассказы писателя, созданные им более чем за тридцать лет. Большинство переводов публикуется впервые, в том числе и перевод пьесы «Цари».


Знакомая девчонка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.