– Мне кажется, мы это уже обсудили, – парировал Бретт.
– Нет, не обсудили! – воскликнула она раздраженно и вскочила на ноги.
– Если ты опять собираешься дать мне пощечину, Никола, лучше не делай этого, – предупредил он, а когда она стиснула зубы, сухо улыбнулся и продолжил: – Я имел в виду, что мы обсудили тот факт, что, стоит мужчинам бросить на тебя лишь один взгляд, они тут же становятся твоими поклонниками. Но это не значит, что они непременно влюбляются в тебя.
– Ну, во всяком случае, он так думает, в то время как ты только перечисляешь достоинства нашего брака… словно вносишь в реестр, – сказала она с чувством. – И вот о чем тебе надо задуматься, Бретт: меня перестало волновать, что ты обо мне думаешь. Я собираюсь делать то, что считаю нужным. И не воображай, что если ты являешься моим опекуном, то можешь помешать мне.
Они пристально посмотрели друг на друга.
– И что же ты собираешься делать? – протянул он наконец.
– Я… еще не решила, – ответила Никола, стоически выдержав его взгляд.
– Понятно. – Его глаза внимательно осмотрели всю ее изящную фигурку. Тем не менее, как я уже просил тебя раньше, не сохранишь ли ты существующее положение вещей до твоего совершеннолетия?
Никола, нахмурившись, задумалась.
– Я не вижу причины… ведь это только дата. Что изменится?
Он пожал плечами.
– Эта дата – краеугольный камень в жизни большинства людей. По каким-то необъяснимым причинам совершеннолетие человека имеет большое значение в общественном мнении.
– Ты хочешь сказать, что только тогда сможешь дать мне ключ от двери? – несколько скептически спросила она.
Бретт помолчал.
– Во имя твоего отца, Никола, – произнес он наконец.
Ну вот опять, печально подумала она. Вечно мы возвращаемся к моему отцу. Она вздохнула.
– Хорошо. Это будет всего через неделю, хотя я продолжаю думать, что это… – Она развела руками.
– Твой отец бы обрадовался, узнав, что ты не сделаешь опрометчивых шагов до этой даты.
Никола замерла.
– Извини, – миролюбиво сказал Бретт, – я не хотел тебя обижать.
– Все в порядке. – Она притронулась к глазам. – Как дети? Мариетта еще там?
– Нет. Но она уложила их и придет завтра утром.
– Вместе с?..
– Да. Еще один трудный день. – Он поморщился. – Хочу тебе сказать, что в качестве хозяйки дома ты была… превосходна.
Никола попыталась сдержаться, но безуспешно: она сначала улыбнулась, а потом начала смеяться. Бретт взял ее за руку, и она не стала сопротивляться.
– Ты когда-нибудь встречал двух людей, которые бы так сразу невзлюбили друг друга?
– Нет, – ответил он немного удивленно и поцеловал ее пальцы. – Теперь сможешь спокойно заснуть?
Она посмотрела ему в глаза, и улыбка на ее губах погасла.
– Думаю, да, – сказала она севшим голосом. – А ты? – Она закусила губу и отвела взгляд.
– Пока я уверен, что хозяйке моего дома хорошо и уютно, – да, смогу. Посмотри на меня, Никола.
– Бретт, – выдохнула она, – все в порядке.
– Никола.
Она поколебалась, потом нерешительно подняла на него глаза. – Что?
– Я только хотел сказать тебе, что в той непростой ситуации, которая возникла сегодня, ты повела себя правильно и разумно. Твой отец мог бы гордиться тобой.
– Из-за тебя сейчас я разревусь, – беспомощно пробормотала она.
– Нет, – Бретт нежно обнял ее. – Ты должна не плакать, а гордиться собой.
Она отрицательно покачала головой, но почувствовала, что охватившее ее волнение утихает.
– Не хочу попасться в эту ловушку, – сказала она с улыбкой. – Уверена, что преподобный отец Каллэм сказал бы, что гордыня до добра не доведет… хотя нельзя назвать христианскими его мысли о… – она замолчала.
– А кто это – отец Каллэм? – спросил Бретт удивленно.
– Он… – Никола пожалела, что не подумав ляпнула Бретту о Питере Каллэме. – Ну… – Она запнулась, но карие глаза Бретта смотрели на нее одновременно терпеливо и выжидающе. – Отец Каллэм тот самый консультант по вопросам семьи и брака, к которому я обращалась.
Одна бровь Бретта поползла вверх, и он с изумлением уставился на Николу.
– Какие же нехристианские мысли он вложил в твою голову?
– Ничего особенного, просто… мне кажется, он попытался объяснить нечто, что есть в человеческой природе, вот и все!
– Ты лукавишь, – сухо сказал Бретт. – Никола…
– Нет, я не собираюсь говорить на эту тему, – твердо заявила она, – так что не трать понапрасну силы, Бретт. Ты… тебе не о чем беспокоиться.
В его глазах появилась озорная усмешка.
– Обычно я так говорю.
Она слабо улыбнулась.
– Иногда неплохо и поменяться ролями.
– Ты что, собираешься прочесть мне лекцию о моих ошибках?
– Нет. Просто полезно время от времени чувствовать себя в шкуре другого человека, – сказала она едко.
– Действительно, полезно, – тихо ответил он и рассеянно провел рукой по ее спине, коснулся волос. – Интересно только, а ты когда-нибудь представляла себя на моем месте?
Никола молчала, зато ее тело отзывалось на каждое его прикосновение. Только бы он этого не заметил!
– Собираешься что-то сказать мне? – спросил Бретт после паузы.
Она закусила губу.
– Нет.
– Ну, я же вижу. Говори.
Никола с раздражением воскликнула:
– Ты просто невозможен! Сам вынудил, поэтому не обижайся, если тебе не понравится. Знаешь, я представила как было бы, если бы мы… занялись любовью. – Помнишь, ты говорил: мужчины остаются мужчинами? Но и девушки, наверное, иногда тоже испытывают подобную проблему… только не говорят этого. – Никола не в силах была сдержать прилив краски к щекам. – И еще мне кажется, ты не должен видеть свою роль только в том, чтобы заменять мне отца…
