Признаться в любви нелегко - [24]

Никола проглотила ком.

– Продолжайте.

– И хотя больше из Рода невозможно было ничего вытащить, Ким начала размышлять вслух и сказала, что теперь ей стали понятны сплетни, которые доходили до нее еще до того, как Саша выдала вам семейный секрет…

– О том, что этот брак… не совсем такой, каким должен быть? – Собственный голос как-то странно прозвучал в ушах Николы.

– Прошу прощения, – пробормотал Ричард, – но это объясняет, почему Тара… Ну, в общем, если до нее тоже дошли эти сплетни… – Он махнул рукой. – Это значит… – Он внезапно осекся. Никола не отрываясь смотрела на него. Ричард подался вперед. – Можно я скажу вам кое-что еще? Это совсем другое… – Ричард замолчал, а Николу вдруг охватило предчувствие чего-то неизбежного. Собравшись с духом, Ричард продолжил: – Дело в том, что я полюбил вас с того самого момента, как увидел стоящей на дорожке сада. Если я что-то могу сделать для вас, пожалуйста, только скажите.

Никола открыла рот, потом вздрогнула, услышав какой-то звук, и, обернувшись, увидела стоявшего в дверях Бретта.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Молчание затянулось. Ричард начал собирать бумаги.

– Мне пора. Я выбрал неудачное время.

– Да, не самое лучшее, – откликнулся Бретт, и мужчины взглянули друг на друга.

Твердый взгляд серых глаз Ричарда не был вызывающим, но и не означал капитуляцию.

Обращаясь к Николе, он сказал:

– Завтра суббота. Как вы посмотрите на то, если я приду в понедельник? Возможно, все немного успокоится.

– Да. Я… я… если вы оставите мне наброски, я смогла бы их просмотреть. Ой! Я же еще не успела показать Бретту контракт. – Она замолчала, раздосадованная тем, что говорит бессвязно и смущенно.

– Никаких проблем, – улыбнулся ей Ричард. – И это сделаем в понедельник.

– Тогда я вас провожу, – коротко сказал Бретт.

– Не беспокойтесь. Я найду дорогу. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – пробормотала Никола, а Бретт только наклонил голову. – Он не мог знать, – сказала она Бретту, когда они услышали, как закрылась парадная дверь.

– Нет, я… – начал было Бретт, но остановился: снова раздался звонок в дверь. – Черт возьми, дом превращается в какой-то вокзал!

Однако на сей раз позвонивший не стал дожидаться, пока ему откроют. В столовую танцующей походкой вошла Мариетта.

– Привет, – тихо сказала она. – Я не могла ждать до завтра, чтобы увидеть моих синичек, поэтому мы прилетели сегодня. Как ты, Ники, дорогая? – И она подошла, чтобы поцеловать Николу в щеку.

Именно в этот самый момент в комнату с другой стороны вошла Тара. Произнеся: «Бретт…», она замолчала.

Мариетта, вся в розовом и алом, стильная и, как всегда, красивая, удивленно округлила глаза, когда ее взгляд упал на незнакомую женщину. Почти целую минуту они молча рассматривали друг друга – элегантные и утонченные…

Атмосфера становилась тяжелой.

Наконец Мариетта повернулась к Бретту и, резко дернув головой, спросила:

– Что, черт побери, это такое?

Положение спасла Никола:

– Тара, это Мариетта, мать Криса и Саши. Она только что прилетела из-за границы. Мариетта, это Тара Уэллс. Она теперь работает в «Хинтон, Хэркорт и К°» в качестве специалиста по гражданским судебным спорам. Мисс Уэллс была настолько любезна, что принесла подарок Крису, который вчера упал и сломал ногу, но у него все будет хорошо, – торопливо добавила она.

Мариетта поспешно отвела взгляд от Тары.

– Сломал ногу?.. О, ну почему меня не было здесь?

– Именно это сказала и я. Меня тоже не было. Весь удар пришелся на бедную Эллен… Может, ты заглянешь к нему? – приветливо предложила Никола. – Уверяю, он сразу почувствует себя в два раза лучше.

– Крис скоро поправится, – сказал Бретт Мариетте. – Идем.

И они вместе вышли.

– Тара, хотите кофе или чего-нибудь еще? – предложила Никола. – Я только что собиралась выпить еще чашечку. Ну и денек выдался сегодня!

– Я… нет, спасибо. Я ведь на самом деле зашла сюда по пути в гимнастический зал.

– Тогда я вас провожу. Еще раз спасибо за цветы и подарок.

После ухода Тары, Никола задержалась в холле, прислушиваясь к радостным восклицаниям, которые доносились из комнаты Криса, потом ушла к себе.

Через какое-то время Бретт постучал в дверь ее комнаты.

Подумав, что это Мариетта, она пригласила войти.

– А, это ты!..

– Да, – насмешливо произнес Бретт и закрыл дверь. – Тебе совсем не надо прятаться от нас.

– А я и не прячусь.

Он подошел к плакату с единорогом и, засунув руки в карманы джинсов, стал пристально рассматривать его. Тонкая белая трикотажная футболка обтягивала его сильные мускулистые плечи.

– Она – их мать, – добавила Никола, злясь на его слова, его тон и на то, что он был усталым и раздраженным, а она ничего не могла с этим поделать.

– А ты – их мачеха!

– Только на словах, – пробормотала Никола. – Но даже если бы я была таковой на самом деле, я бы все равно оставила их одних…

– Ты сегодня отличаешься необыкновенной мудростью и спокойствием, Никола, – опять съязвил Бретт. – Уж не связано ли это с признанием Ричарда Холлоуэя?

– Я предполагала, что ты мог услышать…

– О, да! Я слышал.

– Тогда ты, может, хотя бы понимаешь, – проговорила она холодно, – что я не могу отвечать за то, что произошло перед тем, как меня представили этому человеку!