Признание в любви - [34]

Старый город на берегу, хорошо сохранившийся, частично восстановленный. Его стережёт высокая башня, внутри лестница, на площадках большие открытые окна, подоконники ниже пояса – страшно подходить. Народ, который не боится, восхищается: «Красота». Беру кинокамеру: «Погуляй пять минут». Забежал, внизу в беспорядке склад, за много веков заваленный красными черепичными крышами, за ним море. Ну и что, первый раз вижу воду? Шестым чувством улавливаю, что кто-то осторожно поднимается. Заглядываю через перила и прыжками вниз.

– Зачем ты сюда?

– Хочу быть с тобой.

– Договорились, что останешься. Страшно ведь.

– Шла одна – да, вместе нет. Я могла не пойти? Такие окна, начнёшь высовываться.

Прижимаю к себе. Колотится сердце. От страха, от подъёма, или от того, что мы вместе? Две стаи голубей, похоже, ждали, чтобы закружить под нами навстречу друг другу. Море заблестело близко-близко, синее-синее, яхты, словно чайки крыльями, замахали белыми парусами. Склад сразу оказался аккуратно собранным музеем, не беспорядок – гармония. Улочки и проулки ожили – превратились в доброго осьминога, он щупальцами обнял город и удерживает его во времени. Разноцветная толпа движется, щупальца шевелятся. Люди идут по своим делам, не многим довелось жить внутри музея. Мне они стали роднее. Чем больше наслаждаемся – прекрасным видом или нашей близостью? Вокруг открылась… понимаешь, что сама по себе красота без главного – бездушная картинка, какой только что была, такой бы и осталась. А главное – вот оно, рядом, и сейчас всё поёт. Слышим музыку, хочется смотреть и смотреть, слушать и слушать. Когда любишь, красоту чувствуешь.

Это – Сплит времен Диоклетиана. Утверждают, что он единственный в мире владыка, который в расцвете сил оставил императорский трон и удалился сюда. Пытались уговорить его вернуться к власти, но Диоклетиан отделался знаменитой фразой: «Видели бы вы, какую я вырастил капусту, вы бы меня не упрашивали» … Что он сказал бы о «капусте», которую выращивают у нас приближенные к власти?

Сардана

Пустяк, а приятно, когда один подарок можно сделать обоим. Правда? Ира хотела в Барселону, причём обязательно на праздник в честь покровительницы, святой Мерсе, по-нашему – День города. Сколько на самом деле было этих дней, мы так и не сосчитали. Время – удобная штука, оно напоминает о себе, когда ничем не занят и может исчезать, причём целыми днями. Здесь они стираются парадами пешими и конными, концертами, шествиями гигантских кукол, представлениями многоярусных пирамид из людей…

Куда пойти? Любой выбор сочетает в себе удовольствие и огорчение. Торопимся мимо залива, а тут соревнования пловцов. «Не похвастаться ли мне?» – спрашиваю больше в шутку, по виду участники – профессионалы, первое место не светит. «Отлично, – поддерживает Ира, – победишь, буду хлопать … на парад сходим завтра». Для моего развлечения она отказывается от того, из-за чего, собственно, приехала. Исправляюсь: «Успеем хлебнуть оба, и покруче солёной воды, – рядом квартал дегустации вин». Тащу мимо – упирается. Испанцы что-то покричали, мне показалось, что от зависти, не знаю, как испанки, – с утра русский куда-то тянет красивую девушку. Но тут появился полицейский, спортивный такой, один вид говорит о решительности действий: «Что случилось?»

– Хотел участвовать в соревнованиях, а жена не даёт, норовит увести в винный павильон, там, говорит, тоже рекорды устанавливаются.

– У меня дома наоборот, завидую, – смеётся, – не советую идти на рекорд.

Народу много, царит вежливость: «Пожалуйста, проходите в Испанию, страну веселья и страсти». Ира начинает дегустацию с Дали, он местный: «Его любимая розовая Кава» – пробую и соглашаюсь. Следующего, по праву, выбрала Хэмингуэя. Смешивает ледяной брют с абсентом: «Эрнест так делал и не зря повторял, что вино помогает забыть всё плохое».

– Не поспоришь, но следовать его совету «Мужчина не существует, пока он не пьян» сейчас не буду.

Вечер утонул в музыкальных фонтанах. Его заменила сардана – танец совсем незатейливый, для того чтобы его мог исполнить каждый, и понятный, как лозунг, перекрывающий улицу, с одним словом «Да» или «Нет». Он не демонстрирует пластикой своё изящество, у него другая цель – объединить. Не зря был запрещён Франко. Встаём в круг, берёмся за руки и поднимаем их выше плеч – показываем, что мы вместе. Под музыку дружно притопываем и ощущаем себя одним целым. Объятия легко, подобно недавним бутылкам, открываются навстречу друг другу общим ликованием. Мы принимаем его и сами делимся радостью. Лучше, конечно, двигаться так, чтобы смотрели на тебя, то есть на Иру, и пытались повторять движения. Это красиво. Люди подходят, подбегают, присоединяются, круг расширяется, потому что смотреть на праздник снаружи бесполезно – пробежит мимо, как чужое счастье. Кто-то наблюдает со стороны: что будет дальше? А дальше особенного ничего не будет, всё просто, как и сам танец – теперь мы все вместе, и это – главное. Не зря Окуджава пел: «Возьмёмся за руки, друзья…».

Ночь, гостиница, Ира заскочила к администратору, спешит обратно:

– Ноги устали.

– Сказала бы днём, посидели подольше в кафе.