Признание конторщика - [6]

Такого спокойствія души, какое принесли съ собой эти мысли, я не знавалъ въ теченіе многихъ дней. Я удивлялся, почему то, что казалось такъ очевиднымъ, не приходило мнѣ въ голову раньше. Но я продолжалъ мечтать и, вмѣсто того, чтобы придумать что нибудь возможное, полезное, безъ всякой пользы разсматривалъ только свои затрудненія. Во всякомъ случаѣ я рѣшилъ, что отчаяваться не должно. Сорокъ-пять лѣтъ еще не великая старость. Я привелъ на память множество примѣровъ, въ которыхъ старики женились на молоденькихъ и впослѣдствіи жили очень счастливо. Я вспомнилъ одного изъ нашихъ старшинъ, который въ шестьдесятъ лѣтъ женился на молоденькой и очень хорошенькой женщинѣ, и каждый видѣлъ, какъ они были счастливы и какъ она любила своего мужа за его лѣта; но нужно же было тутъ вмѣшаться какому-то головорѣзу, который незамѣтнымъ и искуснымъ образомъ поколебалъ ея супружескую вѣрность, и она убѣжала съ нимъ. Я увѣренъ, что Люси этого не сдѣлаетъ: я очень хорошо зналъ ея врожденныя чистосердечіе и преданность, и потому не имѣлъ ни малѣйшей причины опасаться подобнаго результата. Вслѣдъ за тѣмъ я представлялъ себѣ, до какой степени буду добръ и снисходителенъ къ ней, какимъ образомъ стану избирать всѣ средства, чтобъ только доставить удовольствіе юной душѣ ея, такъ что Люси сама увидитъ наконецъ, что вся жизнь моя предана ей, и тогда полюбятъ меня всей душой. Я составлялъ уже подробный планъ будущему образу нашей жизни. Я сталъ бы приглашать друзей и сами бы мы посѣщали ихъ. Въ зимніе вечера мы вмѣстѣ играли бы въ шашки, а иногда я бралъ бы ее въ театръ. Лѣтомъ мы выѣзжали бы за городъ, бродили бы цѣлый день въ спокойныхъ, тѣнистыхъ мѣстахъ, любовались бы сельской природой и къ вечеру возвращались домой. Эти сладкія мысли убаюкивали меня на ночь и приносили съ собой упоительныя грёзы.

На другой день я отправился къ портному, и онъ принялъ мой заказъ съ видимымъ изумленіемъ. Черезъ нѣсколько дней новое платье было готово, и я навсегда, или, лучше сказать, мнѣ казалось, что навсегда, сбросилъ съ себя маскарадный костюмъ. Я чувствовалъ какую-то неловкость въ новомъ моемъ нарядѣ; впрочемъ, я надѣялся скоро привыкнуть къ нему, тѣмъ болѣе, что въ немъ я дѣйствительно казался гораздо моложе. Что бы оказалъ мой отецъ, еслибъ онъ вздумалъ посѣтить въ тотъ день землю и взглянуть на меня? Только съ волосами я никакъ не могъ справиться: я всячески старался причесать ихъ на-бокъ, а они какъ нарочно принимали прежнее свое положеніе и становились торчкомъ или уклонялись назадъ. Сорокъ-пять лѣтъ они приглаживались по одному направленію, и мнѣ кажется, чтобъ пріучить ихъ къ новой прическѣ, нужно было употребить еще сорокъ-пять лѣтъ. Я спустился внизъ, стараясь показывать видъ, какъ будто въ наружности моей не случалось ничего необыкновеннаго. День былъ присутственный: старшина и члены съ изумленіемъ взглянули на меня и, вѣроятно, засмѣялись бы, еслибъ большая часть изъ нихъ давно уже не отвыкла смѣяться. Однако, нѣкоторые закашляли, а одинъ изъ нихъ обратился ко мнѣ съ самими простыми вопросами, вѣроятно, для того, чтобъ удостовѣриться въ безопасномъ состояніи моего разсудка. Мнѣ было немного досадно: какое имъ дѣло до меня, если я вздумалъ сдѣлать нѣкоторыя измѣненія въ моей одеждѣ! Какъ бы то ни было, я не сказалъ ни слова и спокойно принялся за дѣло. Томъ Лотонъ находился тутъ же. Для него этотъ день былъ довольно пріятный: онъ получилъ прибавку къ жалованью. Но, несмотря на это, Томъ съ состраданіемъ смотрѣлъ, на меня и очевидно думалъ вмѣстѣ съ прочими, что я рехнулся. Я ни на что не обращалъ вниманія; напротивъ того, былъ какъ нельзя болѣе доволенъ, потому что Люси пріятно было видѣть перемѣну въ моей одеждѣ и въ моемъ обращеніи. Я смѣялся и шутилъ съ ней; а она, по обѣщанію, читала мнѣ и пѣла. Дѣла мои шли такимъ образомъ нѣсколько времени, какъ вдругъ прежнее безпокойство снова возвратилось ко мнѣ. Я видѣлъ, какъ мало подозрѣвала она, что я любилъ ее болѣе, чѣмъ другъ, а, все еще опасаясь открыть ей истину, я чувствовалъ, что положеніе мое не улучшится въ теченіе многихъ лѣтъ. А чрезъ то мало по малу я снова возвратился къ прежней моей грусти и снова сдѣлался унылъ и задумчивъ.

Однажды вечеромъ, чувствуя въ себѣ какое-то лихорадочное состояніе и сильное безпокойство, я спустился изъ своей маленькой комнатки въ садъ и гулялъ въ немъ съ открытой головой. Ночь за ночью, сонъ мой прерывался тревожными грёзами, которыя исчезали при первомъ моемъ пробужденіи и оставляли во мнѣ чувство унынія, не покидавшее меня въ теченіе цѣлаго дня. Я начиналъ думать иногда, что разсудокъ оставляетъ меня. Въ это время работы накопилось бездна. Тому Лотону и мнѣ предстояло просиживать за ней цѣлые вечера, но я все предоставилъ Тому, потому что самъ не имѣлъ возможности сосредоточить свое вниманіе надъ скучными бумагами. Я прошелся взадъ и впередъ нѣсколько разъ, какъ вдругъ, проходя подъ окномъ, гдѣ Тонъ оставался за работой, я услышалъ, что онъ съ кѣмъ-то разговаривалъ. Одно слово, долетѣвшее до моего слуха, подстрекнуло мое любопытство, и я поднялся на каменный прилавокъ и началъ прислушиваться. Форточка, служившая для очищенія воздуха въ конторѣ, были отворена, и мнѣ ясно былъ слышенъ весь разговоръ, особливо когда я приставилъ къ отверстію ухо. Лампа была накрыта колпакомъ, стекла закрашены, слѣдовательно меня никто не могъ увидѣть, — да, признаться, и мнѣ не было видно довольно ясно; но сцена, которая открылась мнѣ, удвоила мое зрѣніе.