Признание - [2]

Его голос эхом отдается в темноте.

Сильный и мужественный. Я должна подчиниться.

Я трясусь и дрожу не от страха, а от нестерпимого холода, но скольжу вниз в кресле и развожу ноги.

Он входит в меня, отчего я чуть не задыхаюсь. Бороться или противостоять нет смысла.

Зачем это мне? Стоунхарт всегда получает то, чего хочет.

Я лежу убогая и забытая, позволяя ему вколачиваться в мое безвольное тело. Я всего лишь пустой сосуд для него. Теплое местечко, чтобы засунуть свой член.

Хотя, на счет теплого еще нужно подумать. Я закрываю глаза и жду, пока этот кошмар не закончится.

***

Свет снова включается. Я сажусь, ощущая легкое головокружение и тошноту. Я замечаю, как по моей ноге стекает кровь.

О, Боже.

Я смотрю на сиденье стула. Оно всё в крови. О, Боже. Как я не заметила этого раньше?

Но я прекрасно знаю как. После того, как Стоунхарт ушел, я свернулась калачиком и попыталась забыться. В здравом или спящем виде не имеет значения. Пока я не подумала, что всё было...ну, это было...я имею в виду, это было...

Это просто было.

Я не могу сказать, что это было терпимо или ужасно или вообще ничего. Это просто было.

Я не могу позволить себе вложить в это эмоции или чувства. Может, когда я выберусь из этого, я подумаю над этим. Сейчас же всё, что мне остается, это существовать.

Вроде слизняка.

После душа я нахожу коробку тампонов и беру их с собой. Также я беру дополнительное полотенце, чтобы положить на сиденье. Джереми Стоунхарт запретил мне использовать полотенце в качестве одеяла. Он сказал, что каждая вещь имеет свое предназначение, и я не хочу усугублять и без того сложную ситуацию.

Свет выключается сразу же после того, как я удобно устраиваюсь в кресле. Сегодня мне понадобилось всего десять минут, чтобы принять душ и вернуться обратно.

Я больше не хочу страдать от "несчастных случаев".

Глава 3

Как давно это было? Неделя? Две? Может, больше?

Я ставлю на "больше".

Я чувствую, как оставшаяся часть моего рассудка медленно разрушается. Чего стоит такое существование? Где мне найти силы, чтобы продолжать бороться?

Хотя бороться было бы бессмысленно. Глупо. Борьба обеспечила бы мне дополнительное наказание.

Вот какой будет моя жизнь следующие пять лет? Постоянно находиться в промежуточном состоянии между зомби и человеком?

Всё, чем я когда-либо дорожила, исчезло. Если цель Стоунхарта состоит в том, чтобы показать мне, как мало контроля у меня осталось, ему больше ничего не нужно делать.

Интересно, что случилось с Розой.

Знает ли она, где я?

Несомненно.

Сделала ли она хоть что-нибудь, чтобы помочь?

Нет.

Я думала, что могу рассчитывать на нее. Я думала... Нет. Я останавливаю себя. Роза не имеет никакого влияния на Стоунхарта. Я помню голубя. Роза не сможет ничего сделать, чтобы помочь мне, пока я здесь.

Это не её вина. Я не держу на нее зла. Если я когда-нибудь увижу её снова... Я снова останавливаю себя. Увижу ли я её снова? Не уверена. Находясь в этой темной дыре, я ни в чем не могу быть уверена.

Стоунхарт хочет сломать меня. Я смеюсь. Я уже сломана. Я зашла так далеко, что ни размышление, ни самоанализ не спасут меня от бездны отчаяния.

У меня нет друзей, ни любви, ни цели или надежды, мечты или стремления.

Стоунхарт лишил меня всего этого.

Есть лишь сон, бодрствование и изнасилования.

***

Еду мне привозят на тележке. Стоунхарт делает это сам. Он оставляет её рядом на расстоянии вытянутой руки, а затем уходит.

Даже если он при этом ничего не говорит, я знаю, что это он. Я настолько привыкла к его присутствию, что с легкостью узнала бы его в толпе.

Отчасти я узнаю его по тому, как он дышит. Его дыхание медленное и контролируемое. Оно отражает его цели.

Его дыхание является полным отображением его голоса. Неужели, он приучил себя говорить так. Кажется, ему дается это настолько легко, но что-то подсказывает мне, что он практиковал его в юности.

***

Мне нужно с кем-нибудь поговорить. Я чувствую себя одинокой и полностью бесполезной.

Что я сделала, чтобы улучшить свою позицию со Стоунхартом с тех пор, как мне впервые был предоставлен доступ к его особняку? Ничего. Совсем ничего. С той минуты, как я вошла в его дом, меня преследовал промах за промахом.

Сначала я бросила ему в лицо бутылку с вином. Воспоминания пробуждают улыбку. Было весело. Затем комната наблюдений. Голубь. Ночное приключение в его кабинете.

Засыпая в тот день, я знала, чего ждать от него.

Я уже давно пришла к тому выводу, что всё плохое, что происходит со мной - это моя вина. Наказал бы меня Стоунхарт, если бы я только сделала то, о чем он меня просил?

Нет. Если бы я только была умнее, чуть более проницательной...сейчас всё могло бы быть по-другому. Я тоскую по тем временам, когда подарки что-то значили. Стоунхарт утверждает, что он человек слова, но он обещал мне, что заработанные мною подарки не отберут.

Мне хочется плакать. Он не отнимет их.

Что за глупая система, думаю я про себя. Зачем он рассказал мне о них, если он не собирался использовать их должным образом?

Вероятно, чтобы подразнить меня. Соблазнить обещанием конечной свободы.

Я переворачиваюсь в кресле. Ему не нужно было искушать меня подарками, чтобы заставить вести себя так, как ему хотелось. Всё, что ему нужно было сделать, так это оставить меня в темноте.