Приз Гора - [58]

— Боюсь, что уже поздно, — заметил её компаньон, мужчина по имени Джеффри.

— Верно, — согласилась она, и пожелала доброй ночи Миру и Тутине.

— Золото будет доставлено в ваши апартаменты, которые для вас приготовили, — заверил её Мир.

— Спасибо, — кивнула его гостья.

Затем последовал обмен дежурными шутками и пожеланиями, в ходе которых Эллен, к своему облегчению, была проигнорирована.

— По пути к вашим апартаментам, — с улыбкой проговорил Джеффри, — есть одна комната, которую я очень хотел бы вам показать.

— Замечательно, — улыбнулась в ответ его компаньонка, выходя из комнаты.

Мгновение спустя, Тутина, покорная взгляду хозяина, последовала за ними.

Наконец, Эллен осталась наедине со своим господином.

Мужчина подошел к длинному столу и отодвинул далеко в сторону стул, стоявший во главе, тот самый, который он занимал во время трапезы. Затем Мир сел и о чём-то глубоко задумался.

Эллен рискнула предположить, что мужчина, прежде чем сесть, специально убрал стул подальше, чтобы ей легче было убирать со стола. Только позже ей стало ясно, что он захотел переставить стул в центр комнаты совершенно по иной причине, чем просто освобождение место на ковре перед столом.

Как только гости покинули комнату, сюда вошли два охранника и, слиток за слитком, собрали золото, и, медленно и аккуратно, унесли его в соседнее помещение. Там стояла широкая, плоская тачка, слишком большая, чтобы пройти через малую дверь, ту что вела из комнаты в коридор и кухню. Помимо неё из этой комнаты имелся ещё один выход, существенно шире и удобнее. Двойные двери были сделаны из какой-то тёмной древесины. Именно через эти двери, вошли сюда гости и Мир. Эллен прислуживая во время ужина, само собой, пользовалась малой дверью, ведущей в кухню. Что интересно, Джеффри уводя свою компаньонку, направил её именно к малой двери. Из того коридора, помимо кухни, можно было попасть во множество других коридоров, и в некоторые места задней части дома.

Эллен продолжала трудиться, собирая посуду со стола. Она не спешила поскорее закончить порученную ей работу.

Время от времени, по крайней мере, ей так казалось, глаза её господина останавливались на ней.

Несмотря на то, что рабыня может быть принуждена к унизительной поспешности, возможно, сначала даже в ужасе покрутившись под ударами плети, непристойная спешка индустриального безумства, если можно так выразиться, характерная для техногенных культур, в целом чужда гореанскому сознанию. Их культура не попала под власть часов. Жизнь на Горе не несётся вскачь, но имеет тенденцию неспешно шагать, ориентируясь больше на сезон года и на положение солнца. Она здесь не привязана к метафорам фабричного производства, к материальным терминам, к вложению капитала и выходу единиц продукта в единицу времени. Ритмы этого мира похожи не столько на периодическую турбулентность часа пик, мелькание разноцветных регулирующих огней, ни на тщательно рассчитанные стаккато секундной стрелки и ежечасный бой часов, остановку и запуск конвейера, сколько на поток воды в реке, дуновение ветра, плывущие по небу облака, появление и исчезновение звёзд, чередование восходов и заходов, света дня и ночной тьмы, чередований сытости и голода, циклов желания, биения сердца и циркуляции крови.

Вот и Эллен предпочитала не спешить со своей работой, а заботиться о том, чтобы сделать её хорошо. К тому же ей уже было известно, что неуклюжесть рабыне не прощают. Оброни она тарелку, разбей фужер, пролей вино на скатерть или даже сделай неловкое, непривлекательное движение, и можно было не сомневаться, что её ожидала встреча с рабским кольцом и плетью.

Дело в том, что, как бы это не показалось бы кому-то странно, рабыне не разрешают двигаться с резкостью, неуклюжестью, неловкостью, совершать грубые, размашистые, некрасивые, мужеподобные движения, характерные для свободных женщин. От неё, как от рабыни, ожидается, что она будет хорошо знакома со своим, совсем иным, необычайно прекрасным и совершенно особенным телом, таким возбуждающим и соблазнительным, соответственно, и нести его она будет так, чтобы это выглядело красиво. В конце концов, она не свободная женщина. Она — женщина! И должна двигаться как женщина. Рабыня, прежде всего, женщина, а значит, от неё требуется женственность. Её учат знать своё тело и красиво двигаться. Иногда мужчины даже не понимают, с чего они вдруг так возбудились, а всё дело в том, что в каждом движении рабыни, каждом нюансе выражения её лица, присутствует тонкий намёк на её глубокую, высвобожденную женственность.

Так что Эллен работая, прекрасно сознавала, что она — рабыня и что она находилась в присутствии своего господина.

И она не могла не признать, что никогда не чувствовала себя настолько красивой и женственной, как почувствовала это на Горе. Только попав сюда, Эллен поняла, что прежде даже не начинала ощущать глубины своего пола. Ну конечно, об этом ведь ничего не было написано в тех текстах, которые она читала, и об этом даже не упоминалось в тех курсах, которые она вела.

Как странно, думала она, что на её планете большинство женщин, насколько она могла судить, просто забыли о таких вещах, о таких эмоциях и чувствах. Быть может, с грустью подумала женщина, им просто так и не встретился настоящий мужчина? Интересно, спрашивала она себя, понимали ли женщины её собственного мира, или, по крайней мере, кто-нибудь из них, какими они могут быть изящными и красивыми, женственными и желанными? Понимали ли они, что даже самые ничтожные работы, такие как уборка со стола, можно выполнять красиво и изящно? Задумывались ли они над тем, что в любое время, при выполнении их самых разных действия, даже, скажем, исполняя различные работы по дому или играя, или делая что-либо ещё, они могли бы быть красивыми, изящными и женственными? А может, они боялись презрения, насмешек, жестокости тех женщин, что ненавидели свой собственный пол?