Приют для души - [10]

Она со смехом отвечала ему, что это он ее в свое время дагам отдал, и это было правдой…

— Ну что, красавица, давай говорить, раз пришла. — Дверь захлопнулась.

Их было человек десять, черноволосые, угрюмо смотрят на нее из-под бровей. «Даги, наверное, или чечены, черт их разберет». Ей казалось, что ее тело стало деревянным, она даже не могла разжать кулаки. Главное, не показывать им, что она боится. «Надо выровнять ситуацию, дернется — растерзают. Так, спокойно, они же горцы, они не будут с женщиной воевать… надеюсь».

— Ваша правота вне всяких сомнений, но что толку, вы меня порвете сейчас. Вы же мужчины, мусульмане, вам это чести не прибавит… Разве настоящие мужчины будут с женщиной разбираться?

— Я смотрю, ты грамотная очень, что тогда приехала сюда? — Один ухмыльнулся. Наверное, главный, сидевший по центру стола, напротив нее.

— Не грамотнее вас, раз сюда попала. — Призвав себе на помощь все «силы небесные» и вспомнив уроки актерского мастерства, она тогда с успехом выиграла эту в прямом смысле битву, расставшись с ними если не друзьями, но на хорошей ноте. Но эти полтора часа, пока она говорила, не останавливаясь, перевернули всю ее жизнь…

— Ты же знал, что там будут проблемы! Я же предупреждала тебя! А если бы со мной что-то случилось? Куча отморозков и я — ты вообще в своем уме был, когда послал меня «просто документы забрать»? — дома она накинулась на мужа.

— Да что с тобой могло случиться? Они бы тебя не тронули… Ну, или получила бы удовольствие, в крайнем случае… — он даже от футбольного репортажа не стал отвлекаться.

— Мы с тобой, на минуточку, не чужие люди, не в подворотне перепихнулись! Я твоих детей носила! — она задохнулась от негодования. — Мы пятнадцать лет прожили, а ты меня, как разменную монету, кинул!

— Ну не выносила же, — он усмехнулся. — Все нормально, разрулила с дагами?

И в этот момент все ее чувства к нему умерли. Как будто кто-то нажал выключатель в душе.

Позже она никогда не распространялась об этом. Свекрови, проклинавшей ее. Родителям, не понимавшим ее бессеребренности, когда она ушла практически на улицу из особняка, не затевая раздела имущества. Друзьям, отвернувшимся от нее. Она никому не стала объяснять подробности. Она была благодарна ему за пятнадцать лет жизни и желала только счастья.

Глава 14

Теперь, рядом с Хасаном, она опять была как за высокой каменной стеной. Он бы убил за нее, она не сомневалась в этом ни минуты. Если бы ей удалось совместить две стороны своей жизни, она, наверное, чувствовала бы себя абсолютно счастливой. Но взгляды на жизнь у них были абсолютно разные.

— Не ешь левой рукой, ты так шайтана кормишь…

Возможно, в детстве она бы и восприняла это как-то по-иному, но теперь это лишь вызывало у нее усмешку. Но левой рукой есть перестала, опять-таки чтобы не спорить по пустякам. Также, не теряя времени на споры с ними, в которых она, кстати, никогда не выигрывала, она сменила шорты на длинные юбки. Просто выбрала из вороха пакетов, которые он принес однажды, то, что ей понравилось. В пакетах были только длинные юбки и куча платков-шалей.

Когда ей хотелось надеть что-то уж совсем короткое, она натыкалась на его изумленный взгляд, и он коротко кидал: — Ты в этом на улицу пойдешь? — и она шла переодеваться.

И бесконечные разговоры о будущем, которое она ну никак не могла принять.

— Я не могу жениться не на мусульманке, — он заводил эти разговоры постоянно. Нет, он не давил на нее — просто как бы между прочим заговаривая о будущем.

— Посмотри на меня, я тусовщица, я не религиозна, я даже в церкви не была ни разу. Я пью, курю, хожу по ресторанам. Мне нравится моя жизнь, моя работа. И потом, я читала, мусульманин может жениться на христианке.

— Может, кто-то и может, а я хочу, чтобы моя жена была мусульманкой.

— Ну… может быть, пока не поздно, тебе другую кандидатуру на роль жены присмотреть? — она вздохнула. — Послушай, это, в самом деле, не шутки. Я хочу, чтоб ты знал, я не хочу менять религию. Не потому, что мне что-то в религии не нравится. Просто я другого склада человек. Я выросла в другой среде, — она не знала, как еще объяснить.

— При чем здесь, где ты выросла, я тоже в Питере вырос. И потом, тебе ничего не надо менять в себе. Ты же веришь, что Бог один? — Она кивнула. — Вот видишь, ты и сама все знаешь.

— Ты пойми, верить-то я верю, но я же не молюсь, живу себе, как хочу, и не собираюсь это менять. Давай представим, что я приняла ислам и мы женаты, что дальше? Нарисуй мне картинку. — Свою жизнь она могла описать в будущем, она знала, что хотела и как ей это получить. А будущая совместная жизнь с ним была для нее какой-то абстрактно-туманной.

— Ничего не изменится, поверь. Просто ты не будешь курить, тусоваться по клубам, это для тебя же лучше. Хочешь — продолжай работать, не хочешь — сиди дома. Молитвы — тоже твое дело, это ты для себя делаешь. Ты что, думаешь, ислам — это тюрьма? Наоборот, это для души свобода.

«Ему бы проповедником быть»… — улыбалась она в душе.

— Ты уже сейчас заставляешь меня длинные юбки носить, а еще и платок, а что дальше будет? Ты же вообще меня не слушаешь, тебе все не нравится.