Приятные ночи - [23]

Конец первой ночи

НОЧЬ ВТОРАЯ

Уже Феб {35} погрузил в соленые воды Индийского моря {36} златую свою колесницу, и лучи его больше не озаряли земли. Уже двурогая сестрица его {37}властвовала повсюду над непроглядною тьмой, пронизывая её своим ясным сиянием, и засверкали уже, усеяв небосвод, летучие и искрящиеся звёзды, когда уважаемое и достопочтенное общество собралось в привычном месте, чтобы снова послушать сказки. После того как все сели сообразно своему положению и достоинству, синьора Лукреция распорядилась соблюсти тот же порядок, которого придерживались накануне. И так как рассказывать этой ночью надлежало пяти девицам, Синьора повелела Тревизцу начертать их имена и опустить эти записки в золотую чашу, а затем вынуть их одну за другой точно так, как это было проделано в первый вечер. Тревизец, во всём послушный своей Синьоре, в точности исполнил её приказание. Первым по воле жребия было вынуто из золотой чаши имя Изабеллы; вторым - Фьордьяны; третьим - Лионоры; четвёртым - Лодовики; пятым - Виченцы. После этого под звуки флейт все составили круг и стали водить хоровод, возглавлявшийся Молино и Лионорой. Этот хоровод до того насмешил как дам, так и мужчин, что, вспоминая о нём, они смеются и посейчас. По окончании этого танца все расселись по-старому, и девицы непринуждённо и живо пропели во славу Синьоры прелестную и милую песню, которая была такова:

Я вечно буду утверждать

И не закрадётся в меня сомненье,

Что лишь в тебе находит воплощенье

Вся прелесть мира, что твои дела

Мудры, чисты, что ты светла,

Как самая лучистая денница,

А тот, кто в этом усомнится,

Кто не придёт хвалу тебе воздать,

Тот недостоин возродиться

Для новой жизни, где любовь твоя

Нам открывает все блаженства бытия.

По окончании этой прелестной песенки Изабелла, на долю которой выпалоприступить первой к повествованиям второй ночи, весело начала беседу, сказав то, что последует дальше.

Сказка I У короля английского Галеотто рождается сын в обличии поросёнка, каковой трижды женится; после того как он сбросил с себя поросячью шкуру и обратился в красавцаюношу, его прозвали королём-поросёнком

Сколь признателен должен быть человек, милые дамы, творцу, создавшему его на свет человеком, а не бессмысленной тварью; этого и за тысячу лет не выразить в полной мере никакими словами, как бы отточены и красноречивы они ни были. И вот мне припоминается одна сказка, повествующая о случившемся в наши дни, о том, как некто родился в обличии поросёнка, а позднее, после того как обратился в красавца юношу, стал прозываться всеми королём-поросёнком.

Итак, вам следует знать, мои дорогие дамы, что английский король Галеотто {38} - человек столь же богатый земными благами, как и душевными - был женат на дочери короля венгерского Матиаша {39}, прозывавшейся Эрсилией, которая превосходила красотой, добродетелями и обходительностью любую женщину своего времени. Галеотто так мудро правил своим королевством, что не было никого, кто имел бы основание на него жаловаться. Они уже долго прожили вместе, а судьба так и не пожелала, чтобы Эрсилия зачала. И это очень печалило и того и другую. Как-то случилось, что, гуляя по своему саду и собирая цветы, Эрсилия, уже несколько утомлённая, приметила заросшую зелёной травкой лужайку и, дойдя до неё, присела. Одолеваемая дремотой и убаюканная сладостным пением птичек, распевавших наверху среди зелёных ветвей, она погрузилась в сон. На её счастье, поблизости проплывали по воздуху три горделивые феи, которые, увидев спящую молодую женщину и разглядев, что она прекрасна и исполнена прелести, остановились и принялись советоваться между собой, не сделать ли так, чтобы её не могло настигнуть никакое несчастье и она стала заколдованной. И все выразили на это согласие.

Первая фея сказала: "Я хочу, чтобы эту женщину не могло постигнуть никакое несчастье и чтобы она зачала первой же ночью, как ляжет со своим мужем, а также, чтобы она родила сына, который в целом мире не имел бы равного себе по красоте". Вторая сказала: "И я хочу, чтобы никто ничем не мог обидеть её и чтобы сын, который будет ею рождён, был наделён всеми добрыми качествами и такой привлекательностью, какие только можно себе вообразить". Третья сказала: "И я хочу, чтобы она была самой мудрой и самой богатой женщиной, какая только существует на свете, но чтобы сын, который будет ею зачат, родился в поросячьей шкуре и чтобы все поступки и повадки его были поросячьими, а также, чтобы он не мог выйти из этого состояния, пока не возьмёт за себя одну за другой трёх жён". Как только феи отправились дальше, Эрсилия пробудилась от сна. Сразу поднявшись и взяв собранные ею цветы, она вернулась во дворец. Не успело пройти и нескольких дней, как Эрсилия зачала, а когда подоспели столь желанные роды, произвела на свет сына, члены которого были не человеческими, а поросячьими. Когда король с королевой узнали об этом, их охватило невыразимое горе.

И дабы эти роды не обратились в поношение королеве, которая была сама доброта и сама непорочность, король не раз проникался мыслью, не приказать ли ему умертвить новорождённого и выбросить его в море. Но, непрестанно думая всё о том же и хорошо понимая, что сын, каким бы он ни был, рождён от него и не что иное, как его плоть и кровь, Галеотто в конце концов отбросил все недобрые помыслы, сперва пришедшие ему в голову, и, преисполнившись милосердия с примешанной к нему горечью, пожелал взрастить и воспитать сына не бессмысленной тварью, а хотя бы благопристойным и разумным животным. И заботливо взращиваемый младенец частенько прибегал к матери и, поднявшись на задних ножках, клал ей на живот своё рыльце и передние лапки, а любящая мать, в свою очередь, ласкала его: гладила по щетинистой спинке,, обнимала и целовала так, как если бы он был человеческим существом. И малыш сворачивал хвостик колечком и явно показывал, что материнские ласки ему очень приятны. Поросёночек, когда немного подрос, начал говорить на человеческом языке и похаживать в город и, наткнувшись на нечистоты и грязь, забирался и рылся в них, как это в обычае у свиней.