Приятные ночи - [171]

Тогда аббат молвил: "И вам кажется, что ваш образ жизни похвален? У вас есть чаша, приличествующая не иноку, а скорее вонючей свинье, куда, кроме предназначенной вам повседневной пищи, вы сваливаете и сливаете все оставшиеся от других объедки и без разбору, бесстыдно, не как существо человеческое, не как инок, но словно голодный зверь, пожираете их. Неужто вам невдомёк, тупица вы этакий и ничтожнейший человек, что все смотрят на вас, как на шута?" В ответ на это дон Помпорьо сказал: "А почему, отец аббат, мне должно стыдиться? Где же на свете теперь обретается стыд? И кому он страшен? Если вы дозволите мне говорить с полною откровенностью, я вам на это отвечу; если нет, я ни в чём не выйду из повиновения вам и не нарушу молчания". На это аббат сказал: "Говорите, как пожелаете; нам угодно, чтобы вы высказались, ничего не утаивая". Получив такое заверение от аббата, дон Помпорьо проговорил: "Отец аббат, мы находимся на положении тех, кто носит за плечами корзину: всякий видит её на спине у своего товарища, но отнюдь не на собственной. Если б я ублажал себя роскошными яствами, как это делают знатные господа, я бы ел, конечно, намного меньше, чем ныне. Но, поедая грубую пищу, которая легко переваривается, я не считаю, что есть много - постыдно".

Аббат, который вместе с приором {207} и другими друзьями питался роскошною пищей, а именно, отменными каплунами, фазанами, рябчиками и другой птицею всякого рода, догадался, куда метит монах и, опасаясь, как бы тот не заявил об этом открыто, отпустил его от себя, предоставив есть всё, что бы ни пришлось ему по душе, ну а если он не сумеет всласть поесть и всласть выпить, пусть пеняет на себя самого. Уйдя от аббата и унеся с собою отпущенье грехов, дон Помпорьо день ото дня ел всё больше и больше, бесконечно умножая благочестивые вклады в святую "часовню", что вызывало со стороны прочих монахов постоянные нарекания и обвинения в том, что он окончательно оскотинился. И вот дон Помпорьо поднялся на кафедру в трапезной и чётко и с выражением поведал инокам нижеследующую короткую сказку. "Как-то давным-давно ветер, вода и стыд оказались в одной и той же гостинице и вместе сели за стол, и в разгар разговора о том и о сём стыд обратился к ветру и воде с такими словами: "Когда ещё, братец и сестрица мои, мы снова сойдёмся вместе и будем так мирно беседовать, как сейчас?" На это вода заметила, что стыд, разумеется, прав, ибо кто знает, когда им снова выпадет случай собраться всем вместе.

"И, если бы я захотела, братец мой, тебя повидать, - сказала она, обращаясь к ветру, - где твоё постоянное обиталище?" Ветер ответил: "Братец и сестрица мои, всякий раз, как вы пожелаете меня разыскать, дабы мы сошлись вместе и насладились нашею встречей, приходите к какой-нибудь полуоткрытой двери или на какую-нибудь узкую улочку, и вы сразу меня разыщете, ибо там-то я постоянно и нахожусь". - "А ты, вода, где ты обитаешь?" - "Я пребываю, - сказала вода, - в приютившихся на самых низких местах болотах, в канавках которые прокопаны в них, и сколь бы земля ни высохла, вы всегда меня тут отыщете". - "А ты, стыд, где же место твоего пребывания?" - "По правде говоря, - отвечал стыд, - я и сам не знаю, ибо я нищий бедняк и меня отовсюду гонят. Если вы придёте искать меня среди лиц знатных и власть имущих, там вам меня никогда не найти, ибо они видеть меня не хотят и всячески измываются надо мной. Если пойдёте к простому народу, то люди тут до того оскотинились, что до меня им нет ни малейшего дела.

Если отправитесь к женщинам, как к замужним, так и ко вдовам, а также к девицам, то здесь равным образом меня не отыщете, ибо все они бегут от меня, словно от какого-то чудища. Если придёте к инокам, я буду вдали и от них, ибо они гонят меня палками и комками подсохшей грязи, так что у меня нет жилища, к которому я бы мог прилепиться, и, если вы не возьмёте меня к себе, мне никогда его не видеть и нечего на него надеяться". Выслушав эти слова, ветер и вода прониклись к стыду состраданием и приняли его себе в сотоварищи. Но не долго довелось им быть вместе, ибо разразилась страшная буря, и бедняга, вконец изнурённый водою и ветром, не имея убежища, где бы можно было укрыться и переждать, утонул в море. Посему, хоть я и разыскивал его - да и сейчас ищу - везде и всюду, мне так и не удалось его обнаружить, равно как и тех, кто был бы в состоянии подсказать, где бы он мог находиться. Итак, не найдя его, я мало или даже вовсе не забочусь о нём и поэтому буду жить по моему разумению, а вы живите себе по своему, ибо нет больше на свете стыда".

Рассказанная Дианою сказка, хотя она сама и отозвалась о ней в высшей степени пренебрежительно, встретила, тем не менее, всеобщее одобрение. Но, не будучи честолюбивою, она не придала большого значения расточаемым ей похвалам и огласила нижеследующую загадку:

Царит красавица среди людей,

Соблазны сладостные расточая;

Щедра, добра, но есть опасность в ней:

Она, себе любого подчиняя,

И телом делает его слабей,

И никнет в нём душа его живая,

Тупеет разум, меркнет доблесть, страсть,

Губительна её над нами власть.