Приятные ночи - [170]

Уж лучше, чем её убивать, берите её целиком себе и везите куда вам будет угодно. А что до меня, то я вполне удовольствуюсь той огромной услугой, которую вы мне вказали". Оценив безграничное простосердечие юноши, всадник сказал: "Бери, братец, всё, ибо всё - твоё; владей себе на здоровье и конём, и одеждой, и сокровищами, и своею женой. И знай, что я - дух того, кого убили разбойники, кого ты предал достойным образом погребению и ради кого заказал многие заупокойные мессы и другие церковные требы. И в воздаяние за столь великое благо я дарю тебе всё и возвещаю, что для тебя и для твоей матери уготовано местопребывание в верхнем небе {206}, где вы будете обитать во веки веков". И произнеся это, он бесследно исчез. Бертуччо со своею Тарквинией в веселии душевном возвратился домой и, представ с нею пред матерью, дал той и невестку и дочь. Обняв и расцеловав невестку, она приняла её и как дочь, вознеся благодарность всевышнему за то, что он был столь милостив к ней. Итак, чтобы заключить тем же, с чего начала: от добра худа никогда не бывает.

Доведя до конца свою сказку, Лионора обернулась к Синьоре и молвила: "Синьора, с вашего позволения, я последую установленному порядку". И Синьора благосклонно ответила, чтобы она так и сделала, после чего Лионора произнесла:

Увы, не понимаем мы подчас

Услугой за услугу воздаянья.

Вот некто жизнь малюткам детям спас,

А мать его невинному желанью

Препятствовать зачем-то принялась,

И случай лишь открыл его сознанью,

Что, якобы неблагодарна, зла,

Она ведь тоже жизнь ему спасла.

Из-за различных толкований хитрой загадки разгорелись жаркие споры, не не нашлось никого, кте бы постиг её истинный смысл. Умница Лионора объяснила её так: у прозрачного родника росло ветвистое дерево, и на нём было гнездо с прелестными птенчиками, мать которых прилежно за ними ухаживала. Но вот пришёл юноша и своим мечом изрубил змею, взбиравшуюся на дерево, чтобы сожрать птенцов. Мучимый жаждой, юноша хотел зачерпнуть родниковой воды, но мать спасённых птенцов замутила её и сбросила прямо в неё помёт из гнезда. И то же самое она проделала несколько раз. Юноша весьма удивился этому и, взяв из родника воду, дал её бывшей при нём собачке, которая, выпив её, мгновенно издохла. Тогда юноша понял, что птичка отблагодарила его, сохранив ему жизнь. Прекрасное разъяснение хитрой загадки вызвало немалое одобрение всех и в особенности Дианы, которая без всякого побуждения со стороны принялась рассказывать сказку, начав её следующим образом.

Сказка III Аббат принимается укорять монаха дона Помпорьо в неуёмном и безобразном обжорстве, но тот, уязвив аббатасвоею сказкой, избавляется от его порицаний и наставлений

Я хотела бы остаться на этот вечер свободною и не чувствовать за собою обязанности рассказывать сказку, ибо, по правде говоря, мне не припоминается ни одной достаточно занимательной. Но, чтобы не нарушать уставовленного порядка, расскажу вам одну повестушку, которая, хоть и не окажется особо забавною, тем не менее будет не без удовольствия принята вами.

В минувшие времена жил в одном прославленном монастыре некий монах, хоть и пожилой возрастом, но видный собою и отменный едок. Он похвалялся, что ему нипочём умять за один присест четверть откормленного телёнка и парочку каплунов. У этого монаха - а звали его доном Помпорьо - была чаша изрядной величины, которую он нарёк своею "часовнею благочестия" и которая вмещала в себя семь больших мисок варева. Не говоря уже о всякого рода закусках, он ежедневно, как за обедом, так и за ужином, наполнял до краёв эту чашу похлебкою или каким-нибудь иным варевом и не оставлял в ней ни капельки, так что ничего у него не пропадало. Кроме того, решительно все остатки, не доеденные другими монахами - бывало ли этих остатков много или самая малость, - приносились в дар его пресловутой часовне благочестия, и он неизменно их в неё складывал и сливал. И даже если эти остатки бывали грязными и зловонными, им и тогда находилось место в его "часовне", и, несмотря ни на что, он накидывался на них, как голодный воли, и пожирал всё без остатка. Наблюдая столь неуёмное чревоугодие дона Помпорьо, остальные монахи всей душой возмущались его прожорливостью и всячески порицали его, когда мягкими и участливыми словами, а когда и беспощадно суровыми.

Но чем больше монахи его порицали, тем безудержней распалялась в нём страсть добавлять похлёбки к себе в "часовню", не обращая внимания ни на какие окрики и попрёки. Этот боров обладал, впрочем, одною и впрямь драгоценною добродетелью, а именно, он никогда не сердился, и всякий мог говорить ему всё, что вздумается, ибо дон Помпорьо не обижался и ничего не принимал близко к сердцу. Но вот однажды случилось, что его обвинили перед аббатом, и тот, выслушав жалобы на обжорство дона Помпорьо, повелел ему предстать перед ним, и когда тот явился, сказал ему такие слова: "Дон Помпорьо, мне сделали подробное представление о поведении вашем, которое, помимо того, что само по себе крайне постыдно, порождает к тому же волнения и разлад в нашем монастыре". На это дон Помпорьо ответил: "А какие преступления взваливают на меня мои обвинители? Я - самый кроткий и самый миролюбивый монах во всём вашем монастыре. Никому я нимало не докучаю и не приношу неприятностей, но живу спокойно и тихо и, если меня притесняют другие, терпеливо сношу обиды и нисколько не стремлюсь за них отомстить".