Приятное и уединенное место - [12]

— В квартире Марко Импортунато? Это его ботинок?

— В его квартире, и ботинок тоже его.

— Джо, ботинок сейчас здесь?

Сержант Войтершак продемонстрировал ярко-голубой спортивный ботинок на толстой резиновой подошве. Эллери стал изучать разрез.

— У вас есть кронциркуль или щипчики, Джо, — что-нибудь, чтобы раздвинуть края разреза?

Войтершак протянул ему инструмент и лупу. Оба полицейских молча наблюдали, как Эллери раздвинул края и уставился в недра разреза через увеличительное стекло.

— Сомнений быть не может, — кивнул он. — Разрез, безусловно, сделан недавно и, судя по длине и одинаковой глубине, не мог быть результатом того, что человек в этом ботинке наступил на что-то острое — разве только он балансировал на лезвии топора. Таким образом, разрез поперек четырех бороздок в подошве сделали намеренно. А поскольку такая спортивная обувь продается почти везде, и отследить происхождение ботинка было бы нелегко, целью разреза являлась идентификация — с его помощью отпечаток в сигарном пепле можно было легко связать с конкретным ботинком Марко Импортунато. Иными словами, снова с целью ложно обвинить Марко в убийстве его брата Джулио. Марко уже допрашивали?

— Очень деликатно, — ответил инспектор Квин. — Мы решили, что в таком деле лучше не спешить. Пока что мы продвигаемся на ощупь.

Эллери поставил ботинок, и сержант Войтершак спрятал его.

— И это все улики против Марко? — спросил Эллери. — Золотая пуговица и отпечаток ботинка?

— Он к тому же левша, — добавил инспектор.

— Левша? Невероятно. Сегодня на уловку с убийцей-левшой уже никто не купится.

— Да, в детективных романах.

— Есть указания на то, что преступление совершил левша?

— Что он мог его совершить.

— И полагаю, все прочие подозреваемые — правши?

— Не знаю насчет всех — их может оказаться великое множество, а мы еще не разобрались со всеми, которые у нас под рукой. Но братья Марко — Джулио, убитый, и Нино, который возглавляет корпорацию, — правши.

— А что указывает на то, что преступление мог совершить левша?

Инспектор Квин кивнул сержанту. Войтершак молча передал Эллери очередную пачку фотографий. Старик постучал по верхней:

— Смотри сам.

Снимок, изображавший угол комнаты, с эстетической точки зрения не был образцом фотографического искусства. Позади массивного дубового письменного стола, щедро украшенного резьбой, на вращающемся стуле сидел человек — вернее, то, что прежде было человеком. Снимок был сделан по другую сторону стола, лицом к мертвецу. Верхняя часть туловища и голова упали вперед на крышку стола, а голова с одной стороны была раздроблена.

На столе лежали большой блокнот и несколько листов бумаги — большая часть крови и мозга попала на газету, где оказалась размозженная часть головы. Вся эта сторона — головы, плеча и стола — являла собой жуткий беспорядок.

Эллери скорчил гримасу.

— Судя по ране, дело обошлось одним страшным ударом, нанесенным с размаху. — Он ткнул пальцем в цветную фотографию. — Вопрос: если между Джулио и его убийцей произошла жестокая схватка с разбиванием ваз и ломанием мебели, каким образом Джулио мог быть обнаружен более-менее мирно сидящим за столом?

— Очевидно, в схватке убийца одержал верх, — пожал плечами инспектор, — и каким-то образом — угрозами или уговорами — заставил Джулио сесть, возможно, чтобы обсудить разногласия, из-за которых произошла драка, а потом огрел беднягу кочергой. Это единственная теория, которая имеет хоть какой-то смысл.

— Время убийства удалось определить? Что сказал человек Праути?

— Человек Праути! Ты шутишь? Это преступление является достаточно важным, чтобы заставить прибыть великого доктора Праути собственной персоной. По его приблизительной оценке, смерть наступила около десяти вечера.

— Кто-нибудь слышал звуки борьбы?

— Помещения для прислуги находятся с другой стороны квартиры. А стены здесь настолько плотные, что в одной из комнат можно устроить детский праздник и никто об этом не узнает. Когда строили «99 Ист», стены были настоящими — не то что нынешние картонные перегородки. Нет, никто ничего не слышал.

Эллери положил фотографию. Сержант Войтершак потянулся к ней, но Эллери подобрал ее снова.

— А Праути не мог быть поточнее насчет времени?

— Беспокоишься, сынок? — усмехнулся старик. — Дело не вписывается в твои обычные стандарты? Нет, не мог — во всяком случае, сегодня. Док говорит, что даст нам более точную информацию, как только сможет — если сможет вообще.

— В этом деле ты, кажется, ни в чем не уверен.

— А ты, кажется, не спешишь ухватиться за теорию с левшой.

Эллери нахмурился и посмотрел на фотографию. Одна из коротких сторон стола упиралась в боковую стену. Таким образом, длинные стороны были параллельны задней стене позади стула мертвеца.

— Тут нет никакой тайны, — сказал Эллери. — Во всяком случае, на этом снимке. Если Джулио во время удара сидел на стуле в обычной позе, то, судя по углу соприкосновения орудия с головой жертвы, удар, безусловно, мог нанести левша.

Инспектор и сержант кивнули без особого энтузиазма.

— Это все? — спросил инспектор Квин.

— Для меня нет, — ответил Эллери. — Это соответствует тому, что Марко — левша, но если его старались оклеветать, если пуговица и след ноги — подтасовка, то и указания на левшу могут быть подтасованы. Я бы хотел побывать в библиотеке Джулио, папа. Можешь устроить, чтобы секретарь… как бишь его… Питер Эннис встретился там с нами?