Приятное и уединенное место - [10]

— Почему? — осведомился Эллери.

— Этот дом — один из многих, которыми братья — особенно Нино — владеют на всем земном шаре, но именно в «99 Ист», как его называет Импортуна, они осуществляют управление конгломератом — по крайней мере, его американскими компонентами.

— Разве у них нет офисов?

— Офисов? У них куча офисных зданий, однако все главные решения принимаются именно там… Но прежде чем я перейду к убийству…

При этом слове нос Эллери дрогнул, как у сенбернара.

— Не мог бы ты хотя бы сказать мне, кого прикончили, как и где?

— Потерпи минутку, сынок! Ситуация следующая: Нино занимает пентхаус, а его братья Марко и Джулио — апартаменты на верхнем этаже, прямо под пентхаусом. На каждом этаже дома две огромные квартиры — не знаю, сколько в них комнат. У братьев общее доверенное лицо — парень-секретарь по имени Питер Эннис, красивый и, очевидно, смышленый малый, иначе он не удержался бы на такой работе…

— Доверенное лицо, секретарь — слишком неопределенное понятие. Какую именно работу Эннис выполняет для братьев?

— Он говорит, что в основном занимается их личными делами, но поскольку братья управляют предприятиями из дома, то Эннис наверняка осведомлен и об их бизнесе. Как бы то ни было, сегодня рано утром…

— Все братья женаты?

— Только Нино — двое других холосты. Так ты хочешь, чтобы я перешел к убийству, или нет?

— Я весь внимание.

— Когда Эннис утром явился на работу, то обошел все три квартиры, как, по его словам, делает всегда, и обнаружил младшего брата, Джулио, мертвым. Там было настоящее кровавое месиво…

— Где именно он его обнаружил?

— В библиотеке квартиры Джулио. Ему размозжили голову — одним ударом превратили мозги в кашу — во всяком случае, с одной стороны. Убийство само по себе скверная штука, но, учитывая то, что прикончили одного из членов правящей династии империи Импортуна, пошли взрывные волны…

— Какие еще волны?

— Ты не слушал шестичасовые новости?

— Я не включал радио всю неделю. Так что произошло?

— Убийство Джулио Импортунато потрясло фондовую биржу. Не только Уолл-стрит, но и европейские валютные рынки. Это первое следствие. Есть и второе. Комиссар давит с одной стороны, мэр — с другой, а я оказался между двух огней.

— Черт! — Эллери метнул злобный взгляд на пишущую машинку. — Ну, продолжай.

— Какой смысл? Это бесполезно, Эллери. Возвращайся к своей работе. — Инспектор сделал вид, что встает. — Я уж как-нибудь справлюсь.

— Ты знаешь, что можешь здорово действовать на нервы? — сердито сказал Эллери. — Что значит «бесполезно»? Польза всегда есть! Но я не могу быть полезным, пока ты держишь меня в неведении. Каковы факты? Есть какие-нибудь улики?

— Есть. По крайней мере две. — Старик умолк.

— А конкретно?

— Обе указывают прямиком на убийцу, — бодро ответил инспектор.

— На кого именно?

— На Марко.

— Брата жертвы?

— Верно.

— Тогда в чем проблема? Не понимаю, папа. Ты выглядишь озадаченным и в то же время говоришь, что у тебя имеется пара улик, непосредственно связывающих брата убитого с преступлением.

— Так оно и есть.

— Но… Ради бога, что это за улики?

— Достоверные, но ты бы назвал их старомодными. — Инспектор потянул себя за усы. — Вы, современные авторы детективов, постеснялись бы использовать их в своих историях.

— Ладно, ты довел мой интерес до точки кипения, — мрачно сказал Эллери. — Давай вернемся к делу. Что это за достоверные и старомодные улики?

— Судя по состоянию библиотеки Джулио, там происходила жестокая борьба. Так вот, мы нашли на месте преступления пуговицу…

— Какую?

— Золотую, с монограммой «МИ».

— Ее идентифицировали как принадлежащую Марко Импортунато?

— Угадал. На ней остались нитки. Это первая улика.

— Пуговицы, найденные на месте преступления, вышли из моды вместе с длинными гетрами и стоячими воротничками, — заметил Эллери. — А другая улика?

— Вышла из моды вместе с мешковатыми костюмами.

— Но что она собой представляет?

— След ноги.

— Босой ноги?

— Мужского ботинка.

— Где его нашли?

— В библиотеке убитого — на месте преступления.

— И вы считаете, что это след Марко?

— Мы в этом уверены.

— Пуговица и след ноги! — воскликнул Эллери. — В 1967 году! Ну, полагаю, такой анахронизм возможен. Но если все настолько ясно, что тебя беспокоит?

— Все не так уж ясно.

— Но ты сказал…

— Я же предупреждал тебя, что дело сложное.

— В каком смысле?

Старик поставил пустой стакан на пол, где его, очевидно, было удобнее пнуть. Эллери с подозрением наблюдал за ним.

— Мне искренне жаль, что я рассказал тебе об этом. — Инспектор поднялся. — Давай все забудем, сынок. Я имею в виду, ты забудь.

— Благодарю покорно! Как я могу это сделать? Очевидно, это одно из тех дел, которые только кажутся простыми. Следовательно…

— Да? — с нетерпением подбодрил его инспектор.

— У меня внезапно начался рецидив брюшного тифа. Знаешь, папа, последствие попадания ружейной пули, которая угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию в битве при Майванде.[32]

— Угодила в плечо?! — недоуменно воскликнул его отец. — Какая пуля задела тебе артерию? В какой еще битве?

— Наверное, мне придется уведомить моего издателя о задержке сдачи очередной книги. В конце концов, что это изменит? Вероятно, она и так безнадежно затерялась в их графике. Никто в издательской профессии не уделяет внимания автору детективов — разве только подсчитывая прибыли от его презренных трудов. Мы — чернорабочие литературы.