Приятели - [32]

— Мартэн! Эй! Мартэн!

— Постойте!.. Я спущусь немного… А вы продолжайте кричать!..

Омер, скатываясь с откоса, скоро исчез в листве. Время от времени приятели издавали клич. Лесюер положил мешок на мшистый утес.

— Вот они!

Это был Мартэн, а за ним Омер, словно собака, ведущая назад барана.

— В чем дело, старина? Что с тобой случилось?

— Ничего серьезного, скажи?

Его хлопали по плечу; на него смотрели с нежностью. Он улыбался, но губы у него явно дрожали, а миндалины глаз были немного расширены. Наконец, он произнес голосом ребенка, который пережил испуг:

— Вы шли скорее меня… Я отстал… А на повороте я ошибся… Там была прогалина… Я думал, что это и есть дорога…

— Да, я его нашел в самой чаще. Он стоял на месте. Не знал, как быть. Бедный старик!

— Он, может быть, устал. Мы ему разгрузим мешок!

— Спасибо… нет, нет!

Ты нас напугал… и ты пойдешь впереди, между Бенэном и Брудье. Твой бывший министр за тобой посмотрит.

Стол решили вынести наружу, на самую середину лесной дороги, проходившей перед домом.

— Так будет привольнее; и очистятся подступы к камину.

Юшон взял на себя кухонные операции. В этой области он обладал некоторыми познаниями. Но для черной работы ему нужны были помощники.

Омер и Ламандэн отправились за растопками. Бенэн и Лесюер достали воды из небольшого естественного бассейна, притаившегося в двадцати шагах под брусничником, и положили в него бутылки шипучего Сен-Перэ, чтобы их остудить. Брудье в безупречном порядке располагал тарелки, стаканы, вилки и ножи, а Мартэн на корточках у камина чистил картофель.

— О! Посмотри, как ты чистишь! Это саботаж! Ты половину срезаешь! А у нас всего пятнадцать картошек.

Впрочем, Юшон стонал беспрерывно:

— Как вы хотите, чтобы у меня что-нибудь вышло! У меня нет того, что нужно! Для телятины «Верцингеторикс», коей рецепт пришел мне в голову сегодня ночью во время бессонницы, требуется куча ингредиентов, которых мне не хватает. Дай мне коньяк! Ах, если бы вы были молодцами, вы бы воспользовались последними лучами заката, чтобы поискать мне кое-какие пахучие травы…

— Вот тоже выдумал!..

— …Чуточку тимиана, веточку богородской травы, листик мяты и крошечку укропа. Да, Брудье, ты не понимаешь важности этих деталей. Тем хуже! Моя телятина «Верцингеторикс» останется черновым наброском.

Пир начался, как только Юшон счел возможным ослабить надзор за своими кастрюлями. Приятели, не сговариваясь, сели так, как всегда садились, когда собирались вместе: Юшон, Бенэн, Лесюер, Ламандэн в середине стола, Брудье, Омер и Мартэн по краям.

Уже ночной ветер долетал из леса и блуждал вдоль дороги. И порой все ветви разом издавали один из тех шорохов, которые так много обещают сердцу. Потом ветер стихал, ветви умолкали; самый очаг в доме, казалось, замирал. Тогда светили только звезды; слышны были только сверчок и соловей.

Приятели начали с колбасы, окруженной сардинами. Два литра столового погибли в этой первой стычке.

Третий исчез, пока Юшон ходил за сосисками.

Таковые явились связанными попарно, как гости на свадьбе. Им дали понять, что сейчас шутить не время.

Но возник довольно оживленный спор. Юшон утверждал, что к сосискам лучше подходит Сент-Эмилион, чем Барзак.

— По правде сказать, диссонанс все-таки получится. Я знаю только несколько бургонских, которые были бы здесь вполне уместны, или еще хорошее мюнхенское пиво. Сент-Эмилион только меньшее из зол. Но Барзак был бы ошибкой. Сосиска, не будем этого скрывать, обладает вкусом наивным и в то же время грузным. Я бы вас не уважал, если бы стал доказывать, что она требует красного вина. А кроме того, Барзак мне совершенно необходим, чтобы эскортировать мою телятину «Верцингеторикс».

— Это другое дело. А что касается сосиски, то ты попал пальцем в небо. Вкус сосиски надо подстегивать, я бы сказал даже — подкалывать, иначе он распускается, разваливается. Я бы сравнил его с коровой. От Сент-Эмилиона он окончательно оскотинится.

Из затруднения вышли, выпив по бутылке того и другого.

Телятина «Верцингеторикс» заняла внимание больше чем на четверть часа. Юшона за нее весьма хвалили; но он был все-таки немного обижен. Он ожидал отзывов более разработанных, более технических.

А ограничивались словами, вроде:

— Ах, очень хорошо, действительно!

Или:

— Замечательно! Поздравляю тебя!

Или пошлой шуткой:

— Если Верцингеторикс был всего-навсего бронзовым человеком, то эта телятина — золотой телец.

Скоро обнаружились первые признаки опьянения. Между тем выпито было пока только восемь бутылок, немногим больше бутылки на человека.

Но три литра столового, не говоря уже о том, что вино весило градусов двенадцать, тяжело обрушились на почти пустые желудки. Затем три Сент-Эмилиона и два Барзака образовали предательский союз.

Речь стала у кого — более мешкотной, у кого — более оживленной. Поверхность душ увеличилась; души распустились, как павлиний хвост; каждая вывела наружу все свои силы и развернула их, как осажденный город, делающий вылазку.

Возникли новые касания и новые общения. Как буй отмечает фарватер, так и слова только отмечали более глубокие и более непосредственные пути. Пылающая полоса соединяла головы кругообразно. Нечто светлое и тонкое, словно кольцо Сатурна, опоясывало черную массу стола.