Приводя дела в порядок - [6]

– Логично, – согласился таракан. – Может, если узнать нас поближе…

Петрович отхлебнул чаю, демонстрируя полное пренебрежение к идее познакомиться поближе с тараканом.

– А, ну да, – поник таракан. – Тоже вроде незачем… Ну а если я скажу, что мы в играх сильны?

– Доброй Воли? – хмыкнул Петрович. – Во что с тобой играть-то? Ты карту игральную не поднимешь, костяшку о стол не брякнешь, мяч не пнешь… В молчанку, что ли?

– В крокодила, – гордо сказал таракан. – В крокодила сильней нас нет никого.

– Да ладно? – не поверил Петрович. – Как с вами играть-то? Я ж по вашей мимике да движениям ничего не пойму.

– Не веришь, да? Не веришь? – закипятился таракан. – А ну показывай! Чего хочешь – показывай.

Петрович загадал слово, затем встал на середину кухни, указал на таракана, на себя, затем сделал какое-то движение, будто обнял кого-то, и показал кулак.

– Насильственная коллективизация, – лениво ответил таракан.

– Ишь ты! – удивился Петрович. – Смотри как. А вот это? – Показал один, два, три пальца, затем сделал вид, как будто по малой нужде стоит.

– Число пи, – откликнулся таракан. – Ты посложнее ничего не можешь придумать? Что за детские задания?

– Верно, – почесал затылок Петрович. – Посложней, говоришь? Будет тебе посложнее…

Петрович выпучил глаза, указал куда-то в пол и поднял два пальца.

– Э-э-э. Номер два… – замялся таракан. – Ты не мог бы повторить еще раз, но уже лицом ко мне?

Петрович повторил пантомиму, повернувшись к таракану.

– А, ну теперь понятно, – радостно сказал таракан. – Начальник ЖЭК номер два Семен Федорович Штукин. В четверг утром на планерке.

Дальее таракан играючи разгадал «Людмила Семеновна из пятой квартиры плохо думает о пятикласснике Саньке из восьмой», «Путин восхищается нанотехнологиями», «Ядерная угроза от стран из оси зла», «Состояние дорог в Республике Коми вызывает озабоченность министра транспорта».

– Уму непостижимо! – выдохнул Петрович. – А вот это?!

Он выкатил глаза, пустил слюну из уголка рта и начал немножко подергивать головой.

– Роджер Желязны закончил писать «Принца Хаоса», – уверенно сказал таракан.

– А вот и нет! – торжествующе сказал Петрович. – Не знаю я никаких Желязны. Это Майк Тайсон на уроке математики.

– Не жульничай, – строго сказал таракан. – Майк Тайсон – это вот.

Он пошевелил усами, как-то переставил свои ноги и задрожал. И Петрович понял – это точно Майк Тайсон. И стало Петровичу невыносимо стыдно – он ведь на самом деле Желязны показывал. Он посмотрел обиженно на таракана и встал с табурета.

– За тапком пойдешь? – спросил тоскливо таракан. – И когда вы, люди, проигрывать научитесь, а?

Враги

Однажды на пороге гражданина Иванова возник конфликт в виде неприятного, небритого типа с папиросой в зубах. Тип жестикулировал, ругался и выдыхал неприятным запахом.

Иванов минут двадцать пытался понять, в чем суть претензий, затем вдруг понял, что именно сейчас драгоценные секунды жизни пропадают впустую, и просто закрыл дверь перед лицом визитера.

С утра у двери Иванова любой из соседей мог лицезреть надпись: «В 41 квартире – казлы!» Иванов при виде надписи вздохнул, пробурчал: «Детский сад какой-то, чесслово» – и пошел на работу.

Вечером тип зашел снова. Был в этот раз чисто выбрит и без папиросы. Показал Иванову на надпись и засмеялся обидно.

– Дурак вы, – сообщил Иванов типу и закрыл дверь.

– Сам дурак, казззел и шизанутый баклажан! – пропел тип торжествующе за дверью и зашагал к лифту.

– Почему баклажан-то? – не понял Иванов. – Может, он баклажаны ненавидит?

Он посмотрел в зеркало – нет ли синюшности какой на лице. Синюшности не обнаружилось.

– Ну почему баклажан, а? – все не мог успокоиться Иванов, которого, как и всех, непонятное тревожило и раздражало.

Он лег спать, и ему снился опухший и небритый баклажан с папиросой.

Наутро он встал пораньше и постарался замазать водоэмульсионкой оскорбительную надпись у дверей. Маляр из Иванова получился какой-то невнятный, и надпись по-прежнему была различима. Хоть и поблекла немного.

– Прогрунтовал? – хриплым голосом поинтересовались за спиной.

Иванов повернулся и встретился взглядом со своим обидчиком.

– Нет, – честно признался Иванов. – А надо было?

– Интеллигентишко, – презрительно хмыкнул опухший тип с папироской. – На-ка вот.

И протянул банку грунтовки.

После грунтовки и водоэмульсионки надпись стала почти незаметной.

– Видишь. – одобрительно кивнул тип и безо всякого перехода заехал Иванову в ухо кулаком. – Так вот тебе, – сказал он. – Будешь знать. Питекантроп ущербный.

– Почему питекантроп-то? – не понял лежащий на лестничной площадке Иванов.

И пошел в зеркало смотреть – может, надбровные дуги как-то выделяются. Дуги не выделялись. Зато ухо опухло и стреляло. Иванов подержался за ухо и пошел на работу.

– Почему же питекантроп-то? – бормотал он.

Вечером он подошел к бабушкам, дежурившим у подъезда.

– Здравствуйте, – сказал он вежливо.

– Привет, – откликнулась одна из бабушек. – А ты чего вежливый такой? Может, это ты ящики почтовые у нас поджигаешь?

– Не поджигаю, – ответил Иванов. – У меня и спичек-то нет никогда.

– Ну-ну, – не поверили старушки. – Чего хотел-то?

– Вы знаете, я тут живу в сорок первой квартире… – замялся Иванов. – У нас тут в подъезде есть один тип такой… Грубый такой. Небритый и с папиросой почти всегда. Я и спросить хотел – не знаете, где он живет?