"Привлеченная к дознанию..." - [29]
— Что ж так поздно? — улыбнулась Клавдия.
— Только освободился после наряда...
Не торопясь вышли они из толпы, не торопясь двинулись в сторону вокзала, освещенного электрическими огнями.
В пуховом платке, в валенцах, Клавдия не отличалась от фабричных девушек. Суханек наклонился к ней, рассказывая что-то веселое, и ловко извлек из кармана Клавдиной шубейки тонкие шуршащие листовки. Сунул их за шинель. Встречные солдаты провожали Яна завистливым взглядом: ишь, какую раскрасавицу отхватил! А Клавдия, храня на лице улыбку, тихо и быстро говорила:
— Дела плохи, Янек. Трофимова, Меньшикова и Глухих ожидает военный суд. Приговор один — смертная казнь. Побег будем устраивать в твое дежурство. Хорошо, если бы попал в охранение наружной стены: товарищи спустятся по веревочной лестнице...
— Трудно, Клавдичка, сейчас все больше ингушей назначают, — нахмурился Ян. — Тяжело с ними — по-русски не знают, темные, фанатичные. Попробуй-ка распропагандируй.
— И все же нужно, Янек. Ведь жизнь... — Голос ее дрогнул. — Давай подумаем, как лучше организовать побег... Ты ведь хорошо знаешь все подступы к тюрьме... Следует еще раз проверить толщину стены...
Клавдия умолкла. Ян вытянулся перед офицером. Девушка кокетливо ему улыбнулась. Их благородие был навеселе. Видать, кутнул в вокзальном буфете. Офицер небрежно кивнул Суханеку, внимательно оглядел Клавдию. Солдат с девицей близ вокзала — явление обычное. А девица, черт подери, куда как хороша!
— Пронесло! — облегченно вздохнул Суханек. — Молокосос новоиспеченный, житья от него нет. Пойдем отсюда. День воскресный — офицеров полно в буфете... Как это я сразу-то не сообразил... Ну, слушаю, Клавдичка, говори.
— Трофимов с товарищами в башне, в одиночке. Надо передать им план побега. Сам знаешь как... — И просительно добавила: — Может, узнаешь, когда Михалыча переведут в Николаевские?..
Неторопливо шествуют барышня и солдат. Влюбленно. Барышня встряхивает тугими косами, улыбается. Солдат поглядывает по сторонам — не напороться бы на офицера. А Володя Урасов, надвинув на глаза пыжиковую ушанку и отвернув воротник, следует позади.
Поднялся ветер и начал раскачивать на прямой как стрела улице редкие деревья. На синеющем небе появились первые звезды. Стало холодно.
— Значит, до завтра! — сказала Клавдия. — На старом кладбище.
Клавдия вздрогнула: от мрачного склепа отделился человек, шагнул навстречу. Вглядевшись, узнала Володю. Под тенью разлапистой ели — Ян.
Светил молодой месяц. Среди холмиков чернели покосившиеся кресты. Клавдия, оступившись, увязла в сугробе. Володя помог ей найти едва приметную стежку.
— Осторожно, — предупредил он. — Скоро обрыв.
В низине тускло мерцал лед Егошихи. Здесь все знакомо. В оврагах близ Егошихи Пермский комитет не раз проводил солдатские сходки. Охранять их поручали дружинникам.
Мрачной громадой надвигалась тюрьма. И овраг делался все страшнее и глубже. С этой глухой стороны Клавдия задумала подойти с дружиной.
— Не люблю кладбища. — Девушка зябко повела плечами. — Да еще зимой и ночью. — Показывая на овраг, спросила: — Как считаете, удобное место?
— Нет, не годится. Провалим дело, — возразил Суханек. — Может, попробуем с Вознесенской?
— Ну уж надумал, там всегда народу-у-у... А про караулку забыл?.. — Клавдия покачала головой, взглянула на Володю.
— Он верно говорит — сказал Урасов. — Пошли. Сама согласишься.
Поселок за Камой Клавдия обошла стороной. Последний поселок, затерянный на крутых холмах. В морозном воздухе слышался ленивый перебрех дворовых псов. Мерцали едва приметные огоньки домишек, задавленных снегом. Доносился стук колотушки ночного сторожа.
Черной стеной поднимался лес. Дикие места. Мрачные. В лесной тишине дрожали смутные шорохи. На Клавдию наваливались зубчатые тени елей, пугая и настораживая. Серебристая пыль висела в морозном воздухе, слепила глаза. Трещали деревья, хрустел под ногами снег.
Немалый путь прошла она в эту звездную, лунную ночь. Обычно ее к «лесным братьям» сопровождал Володя Урасов. Но теперь пришлось идти одной. Шла и вздрагивала от неясных звуков и криков ночных птиц. Временами останавливалась; в синей мгле ей слышались осторожные шаги.
Наконец лес начал редеть. Вот и пустырь артиллерийского полигона. Оврагом пробралась на закованную льдом Гайву. И опять стеною встал лес. Теперь главное — не пропустить малинник. Только заметить его под снегом не так- то просто. Девушка круто поднялась на холм и принялась разыскивать тропку, запорошенную снегом, тропку, что ведет к землянке «лесных братьев». «Эх, если бы рядом был Володя!» — Клавдия вздохнула. А на Александра Ивановича больно смотреть — так изменился за эти дни. Клавдия встретила его на Вознесенской — шел с передачей к сыну в тюрьму.
Сразу же после ареста Володи в городском театре в дом на Большую Ямскую, где жили Урасовы, нагрянула полиция. Нашли оружие. Составили протокол, а на ночь оставили засаду — троих полицейских. Один из них взял с этажерки коробку с папиросами. Папиросы? Откуда? Вот эти-то папиросы и озадачили Александра Ивановича. Он вопросительно посмотрел на Клавдию.
