Привет с того света - [38]

- Не сгореть бы и нам в его пламени! - задумчиво произнес Октавиан.

Собеседники взошли на заросший акантом и диким виноградом холм. Человек двадцать рабов из сопровождения нерешительно затоптались внизу, повинуясь недвусмысленному знаку Октавиана. По другую сторону холма вытягивались кипарисы и оливковые деревья. Дальше хорошо просматривалась чистая долина, перерезанная тонким следом, оставшимся от строительных работ. То был знаменитый водопровод, сооруженный стараниями Агриппы. За ним начинались великолепные сады Лукулла.

- Как хорошо, что нас не слышит сейчас добрый Агриппа,- задумчиво произнес император, окидывая взглядом чудесное творение старого друга.

- Агриппа не понял бы нас теперь, - поспешил согласиться Николай.

Солнце распалялось все больше и больше, словно, обиженное полным невниманием со стороны двух, увлеченных беседой, человек.

- И, все-таки, одним слухам веры не будет,- продолжил, после паузы, император.- Потребуется создать целое учение, которое по глубине своих мыслей превосходило бы, все другие, известные нам до сего дня. Не сомневаюсь, что ты об этом подумал и готов предложить свой план. Не так ли, дорогой Николай?

- Тебе известно, государь, что я по своим убеждениям циник. Но и учение уважаемого Зенона не прошло для меня бесследно. Смерть для меня такой же факт, как рождение, как сияние солнца и блеск луны. Меня не страшит мысль, что после смерти я превращусь в ничто и это делает меня по настоящему свободным человеком. В отличие от всех этих людей, - последовал презрительный кивок в сторону подножия холма. - Все они живут под страхом смерти. Тот, кто даст им надежду на бессмертие, тот станет хозяином их душ.

- Так, все-таки, страх! Все равно - страх! - воскликнул император, почти, торжествующе.

- Государь! Ты прав! Страх не изжить на земле! Но те, кто поверят в любовь, будут думать, что возвысились над страхом. Нам не нужно писать научные труды. Способность идеи самовоспроизводиться сделает это за нас. Нам предстоит только сформулировать основные мысли - о любви людей друг к другу, о любви к Богу, о смирении и послушании, о безропотном страдании на земле ради вечного счастья в бессмертии. Мы не станем отвергать заповеди Моисея, но наполним их любовью!

- Циники близки стоикам! И те, и другие презирают смерть! Но на театральных подмостках жизни стоики исполняют свою роль изящней! Не забывай об этом, друг мой!

Часть 4

Весь привычный жизненный уклад Николая перевернулся. Из философа и созерцателя, привыкшего к размеренной жизни, он превратился в беспокойного путешественника, одержимого и не знающего усталости. Он не обращал внимания на свой возраст, не замечал седины, пренебрегал теплом и домашним уютом. Он настолько привык к морским плаваниям, что легко переносил шторм и повальный ветер, как бывалый матрос. Он досконально изучил острова и архипелаги Великого моря на протяжении всего своего маршрута - от Рима до Кармил, порта на границе Самарии и Галилеи. Оттуда, до Назарета, он мог добраться за один день. В Галилее наместником был младший Ирод. Братья - Филипп и Лисаний, стали наместниками в соседних провинциях.

Неукротимый разум Николая требовал торжества, достижения цели, воплощения задуманного. Казалось бы, его цинизм и презрение к смерти должны были лишить жизнь самого главного - смысла, и превратить его в ироничного наблюдателя. Но этого не происходило. Амбиции и тщеславие - были его смыслом. Николай испытывал восторг от осознания того, что он, именно, он, в тайне от всех приводит в исполнение самый грандиозный план со времени бегства иудеев из Египта. Но его честолюбие было лишено тех свойств, которые толкают к славе и известности. Он не стремился сравняться с Моисеем. Истинное наслаждение доставляла ему сама мысль, что он "выше" Моисея, "выше" Бога, что он незримо властвует над людьми. Счастье - рационально! Оно изменчиво и непостоянно, как море... Достиг сегодня успеха - и ты счастлив! А завтра испытал неудачу и счастливое настроение покинуло тебя. Лицемеры те, кто твердят о неземном счастье, а впадают в уныние от самой малой неприятности и переполняются гордостью от самого малого успеха!

Николай заводил знакомства в Галилее, Самарии, Иудее, приглядываясь, в особенности, к семьям, в которых воспитывались мальчики. В таких семьях он задерживался на несколько дней, проводя большую часть времени с детьми. Разговаривал с ними, играл, ходил ловить рыбу, выясняя незаметно их склонности, способности, знания, проверяя память и сметливость. Неизменно, на два-три месяца останавливался в Назарете у племянницы, наблюдая, как подрастает малыш и, обнаруживая, к удовольствию, в нем любознательность и неуемную энергию.

Как-то, Иосиф рассказал о своем друге Захарии, жившем неподалеку, в горном селении.

- Он знает Писание лучше всех нас. От него и народ наш, несчастный, надежду имеет. Через него пришло к нам ожидание Мессии.

Не прошло и двух дней, как Николай уже сидел в ненадежном доме Захарии, говорил с женой его - Елизаветой, а на коленях у него сидел шестилетний кудрявый мальчуган, их сын Иоанн. Однако, долго усидеть на коленях мальчик был не в состоянии. Его темперамент требовал движения, прыжков, кувырков, смеха и визга. Он непрестанно задавал вопросы, иногда, забывая выслушать ответ, что ничуть не огорчало Николая, а указывало ему на небывалую быстроту мысли юного отпрыска.