Привет, меня зовут Лон. Я вам нравлюсь? Реальная история девушки из Таиланда - [92]

«Как все меняется». Лон, апрель 2008 года, 28 лет.

Лон, лето 1999 года, 19 лет.

Когда Энди бросил Лон и она забеременела от бангладешца, она оказалась совершенно одна, без средств, в чужой стране, отчаянно нуждаясь в помощи. Перестав принимать психотропные средства в период беременности, чтобы не подвергать опасности ребенка, да и после родов, она обнаружила, что ни один врач не хочет прописать ей лекарства. Все отрицают ее болезнь, несмотря на галлюцинации, бред, голоса, которые ее мучают, и симптомы острого самоуничижения. Отказ в необходимых ей психотропных средствах со стороны британской психиатрической системы позволил ее симптомам шизофрении (гнев, паранойя, бессмысленное повторение слов, мания преследования и др.) выйти из-под контроля, мешая нормальной жизни. Это было особенно трагично для молодой женщины, которая всегда отличалась разумностью и трудолюбием. Хроническая депрессия завладела ее жизнью. Лон стала клинически депрессивной хронической шизофреничкой, представлявшей опасность для самой себя и других. Она больше не контролировала свои мысли и действия. Лон потеряла разум и утратила возможность осуществить свои мечты. Казалось, ее жизнь разбита навсегда. Ребенка забрали и передали на удочерение. Прошло целых пятнадцать месяцев после родов, и только тогда ее стали лечить медикаментами, в которых она нуждалась для возвращения к нормальной жизни.

Сейчас Лон находится в «Иглстоун Вью», психиатрической лечебнице, где она, вполне возможно, останется на годы. Это было взвешенное решение, вынесенное сострадательным судьей вместо тюремного заключения за то, что она набросилась с ножом на полицейского. Он собирался арестовать ее за нападение на соседку. Это произошло в то время, когда ей отказывали в лекарствах, необходимых ей так же, как инсулин – диабетику, а средства для понижения давления – гипертонику. Без препаратов такие пациенты умрут – а Лон может умереть без своих лекарств.

Теперь Лон ежедневно получает лечение. Она выглядит более счастливой, чем в предыдущие четыре года ее пребывания в Англии. Хотя она находится в психиатрической клинике, это может стать для Лон началом новой жизни, возможностью раскрыть наконец свою уникальность.

Алекс Дабровски, польский психолог, называет такой феномен «позитивным разрушением». Распад тех составляющих личности Лон, которые не приносили ей пользы, мог бы привести к «сборке» новой личности, ее нового, прежде подавленного «я». Тогда она станет тем человеком, которым хочет и может стать, возьмет свою жизнь в руки и исцелится навсегда.

XVIII. Я вернулась!

Сентябрь 2008 года

Я вернулась! У меня не было доступа к лекарствам больше семнадцати месяцев. За это время я родила дочь, а правительство ее у меня отобрало. Это произошло потому, что мне не давали лекарств, которые я принимала до беременности. Теперь я вернулась к «норме» или, по крайней мере, к своему прежнему «я», и первое, чего я хочу, – это подержать на руках свою малышку.

Каждый день я по несколько раз разговариваю с Кеном. Иногда я завожу разговор о своем возвращении в Таиланд, но не знаю, чем смогла бы там заниматься, разве что работать переводчиком. Кен напомнил мне, что в Таиланде я не смогу зарабатывать достаточно денег, чтобы жить комфортной жизнью и содержать дочь.

7 сентября 2008 года

Сегодня я открыла свои поздравительные открытки ко дню рождения. Всегда приятно знать, что кто-то думает обо мне в этот день. Я получила поздравления от Кена, Дэйва и некоторых пациентов больницы, но ни одного – от родственников.

Сентябрь 2008 года

Я очень тоскую по родине, мечтаю вернуться домой и жить счастливой жизнью со своей семьей, которая будет помогать и поддерживать меня. Но иногда приходится возвращаться к реальности. Я знаю своих родственников. Они вряд ли окажут мне поддержку, а при первых же проблемах сплавят меня в психиатрическую лечебницу, которая будет совсем не такой, как в Англии. Может быть, жизнь здесь не идеальна, ведь пребывание в больнице – это, в сущности, замена тюремного заключения. Но в Таиланде все очень скоро стало бы гораздо хуже.

Я принимаю риспердал и рисперидон – те же лекарства, что и в 2004 году, и они очень хорошо помогают. Мне приходится мириться с хаосом, который устраивают в палате другие девушки. Иногда сотрудники больницы не могут полностью контролировать ситуацию.

Энди в последнее время снова общается со мной и уже намекал на наше воссоединение. Думаю, он снова видит в этом преимущество для себя и возможность легкой жизни. Кажется, он забыл, почему мы расстались.

Мне хотелось бы, чтобы моя сестра Йинг навестила меня здесь. Я бы с удовольствием показала ей, где живу. Я хочу, чтобы она мной гордилась. Мне одиноко, и, думаю, она тоже по мне скучает; я всегда на это надеюсь.

Я хорошо знаю свою мать. Часто она меня утомляет, расстраивает, сердит, мне даже бывает за нее стыдно. Но что я могу поделать? Когда я сама больна, а от меня по-прежнему ждут денег, причем бóльшая их часть будет потрачена на глупости, мне остается только плакать про себя, не показывая своих слез.

Ноябрь 2008 года

На прошлой неделе я была в суде. Один из моих врачей давал показания неделей раньше. Я часто езжу в суд и иногда не понимаю, зачем это все нужно. Но я всегда возвращаюсь в «Иглстоун Вью».