Привет, Афиноген - [11]
Пока они шли до магазина, пока в суровом молчании поджидали девушек, пока гуськом возвращались к Клавиному дому, Афиноген скучал. Приключение ему надоело, жара измучила. Теперь он и сам не понимал, зачем дал втянуть себя в очередной балаган. Какого дьявола плетется рядом с распущенными детьми, которые не ведают, что творят.
Квартира, куда они пришли, была стандартной квартирой стандартного блочного дома, спроектированного, в период острого жилищного кризиса и набравшего полную строительную мощность как раз к тому времени, когда кризис в общем–то миновал, и пресса стала осторожно поговаривать о том, не пора ли, мол, позаботиться о впечатлении, которое произведут наши застройки на умы детей и внуков. Поймут ли они, мол, наши обстоятельства?
Плотные шторы не давали солнцу пробиться внутрь. Половину гостиной занимала полированная югославская стенка, на полу цветастый оранжево–серый ковер. Цветной телевизор в углу, а над ним — какой–то блеклый натюрморт. За стеклами стенки — нарядные переплеты книг и мерцание хрусталя.
— Давайте так, предложил Афиноген. — Сперва выпьем, — посидим, покурим, а потом уж и за дело, не откладывая в долгий ящик. Насколько я понимаю, Клава, вся эта роскошь вскоре будет забрызгана кровью. Моей, что особенно прискорбно.
— Скажете тоже! — Клава изобразила душевный переполох. — Любочка, они рехнутые, что ли?.. Мальчики, прекратите! Я всех пригласила в гости, это мой дом… Я не потерплю, не хочу!.. Вас зовут Гена?.. Не обращайте на них внимания. Вы — мой гость. Люба!.. Левка, прошу тебя! Не будь скотиной, прошу!
— Хорошо, Клавка. Не шуми. Пусть попросит прощения, можем поглядеть. Но не раньше. Как, Колюнчик?
— Ребята, — сказал Федя. — Может, того? Он ничего вроде… свой… вроде. Может, это… не надо?
Лева был лидером, и он бы им не был, если бы не умел чутко улавливать атмосферу. Он был уверен: втроем они поколотят Афиногена. Какие могут быть сомнения, не впервой. Но он умел предугадывать и будущее. Лева остерегался мести. Отволтузить гада нетрудно — удастся ли сломить его дух? По всему видно — вряд ли. Значит, он будет искать следующей встречи, Лева уже пригляделся к этому типу. Да, в следующую встречу тот не промахнется — заметно по его улыбающейся будке. Каменное, влажное Левино лицо, естественно, не отразило этих глубоких внутренних колебаний.
— Будешь извиняться?! — спросил он.
Колюнчик сбоку заворошился и взвесил взятую со стола тяжелую бронзовую пепельницу. Он ждал знака, приняв боевую стойку.
— Гена, ради меня! — попросила Клава, причем глаза ее сверкали от возбуждения, мало похожего на страх. — Ты их не знаешь…
Афиноген опустился в кресло.
— Клава, — сказал он, — я устал. Мне очень хочется выпить и поболтать кое о чем именно с тобой, потому что ты одна защищаешь меня от оголтелой банды. У тебя доброе сердце, милая девушка. Спасибо!
Он взглянул на Леву с обычной своей улыбкой. Тот стоял в такой позе, в таком выгодном для первого удара положении, что даже сам растерялся.
— Извиняться перед подонками я, к сожалению, не буду. Мне от стыда…
Он не успел договорить. Лева прыгнул, рыча, как тигр. Афиноген перевернулся вместе с креслом на спину и мгновенно очутился на ногах. Этому фокусу он научился еще в акробатической школе в Челябинске. Лева наткнулся животом на ножки кресла, упал, и Афиноген страшно саданул ему коленом по зубам. Вождь акселератов жалко ворочался на ковре рядом с опрокинутым креслом, закрывая ладонями лицо.
Колюнчик метнул–таки пепельницу, но промахнулся. За спиной Афиногена тенькнуло оконное стекло; отпружинив от перегородки, пепельница шмякнулась на ковер. Девицы завизжали.
— Лето, — отметил Афиноген, — а вот зимой без стекла прямо хоть пропадай.
Он шагнул к Колюнчику, кривя губы и покачиваясь из стороны в сторону. Колюнчик попятился и шмыганул по коридору.
— Я не буду драться, — предупредил бледный херувим Федька. — С самого начала я не хотел. Вы же видели, видели…
— Провокатор! — шумнул Афиноген и влепил ему пощечину, от которой непротивленец, как мяч, врезался головой в стену. Азарт победы налил руки Афиногена лютой силой. Колюнчика он встретил на кухне. Боец одиноко стоял у раковины с тупым столовым ножом в руке.
— Зарежу, гад, не подходи! Убью! — пролепетал он, шамкая и слезясь в истерике. Афиноген отобрал у него нож, взял за пушистый загривок и ткнул носом в эмалированную раковину. Колюнчик, скуля, вырывался.
Клава отняла у Афиногена жертву. Она вопила в притворном ужасе:
— Колюнчик, милый, чуть не утонул!
Афиноген, отдуваясь, сел за кухонный стол, откупорил портвейн и залпом ахнул целый стакан. Сердце скакало, и какая–то боль тихонько возникала, как пульс, справа под ребрами. Он уже несколько часов ощущал там что–то неладное, теперь это «что–то» прояснилось и заныло в боку.
— Садись, — пригласил он мокрого Колюнчика, похожего на заблудившегося в лесу грибника, — выпьем. И ты, Клава, присаживайся. Спектакль окончен.
Вбежала Люба, намочила под краном полотенце, выжала его, напрягая худенькие ручки, стрельнула в Афиногена беспроигрышным взглядом и умчалась, сверкнув коленками.
— Оказывает помощь раненому герою, — пояснил деликатно Афиноген, налил в чашку вина и передал Колюнчику, — отнеси Леве для поправки.
Напряженный криминальный сюжет, изобилие драматических и любовных сцен, остроумная, часто на грани гротеска, манера изложения безусловно привлекут к супербестселлеру Анатолия Афанасьева внимание самых широких кругов читателей.
Молодая красивая женщина становится профессиональным убийцей на службе у московской мафии.Она безжалостна к своим жертвам, но ее настигает любовь…
На московского архитектора «наезжает» бандитская группировка, его любимая подвергается жестокому и циничному надругательству…Исход этой неравной схватки непредсказуем, как непредсказуем весь ход событий в романах Анатолия Афанасьева.
Современный мир в романах Анатолия Афанасьева — мир криминальных отношений, которые стали нормой жизни — жизни, где размыты границы порока и добродетели, верности и предательства, любви и кровавого преступления… «Первый визит сатаны» — роман писателя о зарождении московской мафии считается одним из лучших.
«Грешная женщина» — вторая часть самого «громкого» уголовного романа прошлого (1994) года «Первый визит сатаны». Писатель в этом произведении показал одну из болевых точек нашего смутного времени — криминализацию общественного сознания. Преступность как фон даже интимных, нежных человеческих отношений — удивительный феномен перехода к «рыночному раю». Изысканный, остроироничный стиль авторского изложения, напряженный драматический сюжет безусловно принесут «Грешной женщине» популярность среди наших читателей.
Сюжет романа лихо закручен: торговля детьми, донорскими органами — жуткая фабрика смерти.Но на пути зла встает прекрасная девушка Лиза Королькова, богиня спецназа.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.