Притворство - [11]

– Конечно, нет!

Он рявкнул это так громко, что у нее дернулась рука, чашка затряслась на блюдце и несколько капель чая брызнуло ей на платье. Она вытащила платок и стала их промокать.

– У нас на кухне есть пятновыводитель, - невозмутимо заметил он. - Он более эффективен, чем слюна.

Приняв это за извинение, Энн направилась к двери.

– Куда это вы собрались?

– На кухню. Вы же сказали, что я могу…

– Только когда будете уходить. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы еще поработать. Закусив губу, Энн села за машинку.

– Я готова.

За неделю Энн освоилась и на новой работе, и в своем новом жилище. Мисс Финк занимала комнату в ветхом доме над озером. Обстановка там была угнетающей и грязной, но хозяйка - доброй и общительной, а из комнаты, где она поселила Энн, открывался великолепный вид на тихую гладь воды и плакучие ивы.

Так как она привыкла в театре к долгим и нерегулярным занятиям, работа у Моллинсона далась ей сравнительно легко. Когда он бывал дома, то работал весь день напролет. Однако нередко, обычно при назначенных встречах в городе, он не работал вообще. Как наниматель он оказался гораздо более внимательным, чем она могла предположить, и иногда подвозил ее домой, если выходил из дома одновременно с ней.

Вместе с тем, рассказывая Марти о том, как идут дела, она не могла сообщить ей, что далеко продвинулась в установлении близких отношений с Полом Моллинсоном.

– У меня такое чувство, что он охотно дал бы мне пятьдесят фунтов, лишь бы я вернулась домой к моей воображаемой мачехе. По правде говоря, мне кажется, что он предложил мне работу только из какого-то чувства вины!

– Если он докопается до правды, чувство вины будет у тебя. Почему бы тебе не бросить это дело и не уйти оттуда?

– Ты что, забыла о Розали Дональде?

– Конечно, нет. Кстати, на днях я получила от нее письмо. Она снова вернулась к своей тетке и ненавидит каждую минуту своей жизни с ней. Вроде бы здоровье старушки ухудшается, и доктор там днюет и ночует.

– Бедная Розали. Я иногда задумываюсь, вспоминает ли ее мистер Моллинсон? Хоть иногда.

– Почему бы тебе не спросить его? - сухо поинтересовалась Марта.

– Когда-нибудь спрошу. В настоящее время он не знает, что я с ней когда-либо встречалась. Энн покачала изящной ножкой:

– Вчера вечером я прочитала всю его пьесу и поняла, что имела в виду Розали, когда говорила, что она его вдохновение.

– Ты хочешь сказать, что он использовал историю ее жизни?

– Как основу. Героиня - бедная девушка, компаньонка богатой старой леди, которая проводит жизнь между визитами в местную библиотеку и прогулками с толстым пекинесом. Она отправляется в брачное агентство, чтобы найти себе мужа, а когда находит, то приглашает его в поместье и притворяется, что оно принадлежит ей. Этот мужчина - зовут его Фрэнк - влюбляется в нее, но боится попросить выйти за него, потому что он тоже ей врет. Он не состоятельный человек, а всего лишь кондуктор автобуса.

– Бедняги!

– Мой босс так не считает. Он думает, что все это очень смешно. В конце пьесы Мэри-Джейн оставляет свою работу и отправляется жить в город. Снимает комнату в доме, в котором, как оказывается, живет Фрэнк, но хотя они там неожиданно встречаются снова, они проходят мимо друг друга на лестнице, как чужие.

– Ты хочешь сказать, что конец несчастливый?

– Да. И поэтому я думаю, что его ждет провал. Вся движущая пружина у этой пьесы не правильна.

– Не понимаю этого, - сказала Марти. - Он был таким многообещающим вначале. Эти его чудные комедии, а потом эта серьезная пьеса - "В тисках"… Помнишь?

– Как я могу забыть? Отец говорил, что это лучшая пьеса, в которой он когда-либо играл, - Энн вздохнула. - Не могу понять, что случилось с Моллинсоном с тех пор. Он как будто потерял себя.

– Если он не выйдет из кризиса, то совершенно разорится! Еще одна пьеса вроде последней, и на него просто никто не пойдет.

Энн подошла к окну и остановилась, упершись невидящим взглядом в закопченную кирпичную стену напротив. Глаза ее машинально скользили по серой мостовой, тротуарам, движущемуся мимо потоку людей.

– Обидно будет, если он снова потерпит неудачу, - тихо промолвила она. - Мне не хочется сочувствовать ему после того, как он обошелся с Розали, но ничего не могу с собой поделать.

Она повернулась от окна лицом к комнате:

– Кстати, мама считает, что я живу у тебя. Марти поежилась.

– Если откровенно, то я должна была заставить тебя сдержать слово и отправить домой. Ты ведь сказала, что поедешь, если не получишь роли.

– Но я играю роль!

– Это не то, что я имела в виду.

– Знаю, но ты меня не переубедишь. Я решила, что дам Моллинсону попробовать собственного снадобья и сделаю это.

– Он слишком большой циник, чтобы ты смогла его поймать.

– Случались и более странные вещи, - живо проговорила Энн и, наклонившись, поцеловала морщинистую щеку. - Марти, обо мне не беспокойся. Если что-то пойдет наперекосяк, я бегом прибегу к тебе.

Весь июль Пол Моллинсон работал над своей пьесой, а в первую пятницу августа уехал из города, забрав с собой законченную рукопись.

Энн решила не ехать на выходные домой. Так приятно было субботним утром поваляться в постели, зная, что впереди два дня, полностью ей принадлежащие. Днем она побродила по Хэмпстеду, по его узким холмистым улочкам, отходящим от главной дороги, разглядывая высокие дома эпохи регентства, с их нарядными парадными дверьми. Фасады и окна были в избытке украшены узорными железными решетками и перилами, из-за которых на нее загадочно смотрели важные ленивые кошки.