Притчи Дмитрия Мережковского: единство философского и художественного - [27]
Земные цивилизации и культуры Мережковский рассматривает с точки зрения их полезности для процесса духовной эволюции человечества, т. е. их роли в приближении истории к благому Концу — Апокалипсису и в достижении человечеством духовного абсолюта — Царства Божия. Наиболее ценными философ признает ассиро-вавилонскую и египетскую древности, почитая их за религиозные культы умерших и воскресших \106\ богов и за половую символику в Боге, называя провозвестниками Воскресения божественной плоти и создания Царства Божия на Земле. Мережковский отвергает эллино-римскую культуру, предложившую человечеству ложный путь развития, отдалившуюся от веры в воскресение плоти и пришедшую к бестелесной духовности, утверждающей смерть: «Безбожным и смертным, смерть утверждающим, было возрождение эллино-римской древности, духовное начало современной Европы; возрождение древности египетской, если только суждено ему совершиться, будет религиозным и воскресным»[128].
Итак, земная цивилизация оценивается Мережковским скептически. Философ видит бесперспективность обеих альтернатив, предлагаемых современным миром: пути развития Запада и Востока различны, но одинаково далеки от истины и лишены благодати. Запад, забыв наследие воскресных мистерий и духовность раннего христианства, следуя безбожным путем Возрождения и Нового времени, идет к неминуемому концу, чтобы погибнуть во всемирной войне и собственной ненависти, Восток же, одержимый большевистской идеей, олицетворяет крайнее метафизическое зло и грозится погубить весь мир. Безбожие — общая черта, выделяемая Мережковским в противополагаемых им и разделяемых по сути ветвях всемирной цивилизации — Западе и Востоке. «В планетно-круговом движении человечества по орбите всемирной истории крайняя точка приближения к солнцу — Христу, перигелий, достигнута после \107\ двух первых веков христианства, в XIII веке, а точка отдаления, такая же крайняя, апогелий, — в XX веке», — отмечает философ[129].
В романе «Франциск Ассизский» Мережковский определяет главную причину будущей гибели второго человечества, характеризуя ее как утрату человеком Бога, отказ от свободы в угоду равенству равно как в буржуазной государственности XX столетия, так и в безличном равенстве социалистического государства. Он пишет: «После того, что мы называем… слишком неопределенно “Возрождением”, но что на самом деле было возрождением только язычества, и вырождением христианства, — западноевропейское человечество, много раз пытаясь освободиться, в “политических” и “социальных революциях”, помимо и против Христа, и все больше и больше отчаиваясь в свободе, впадало снова все глубже и глубже, — вывих за вывихом, извращение за извращением, — в “первородный грех” — волю к рабству, пока, наконец, в строящейся на месте Церкви государственности наших дней, на всем ее протяжении, от диктатуры кесарей до диктатуры пролетариата, эта воля к рабству не усилилась так, как еще никогда за память всемирной истории, — ни даже в древних абсолютных монархиях Египта, Вавилона и Рима. Люди сами в цепи идут, жаждут рабства неутолимо; чем иго тяжелее, тем ниже и мягче гнутся шеи рабов, так что, наконец, самым мертвым и холодным из всех человеческих слов сделалось в наши дни, некогда самое живое, огненное слово Духа — свобода»[130]. \108\
Мережковский вслед за Ф.М. Достоевским отмечает непреодолимую тягу человечества к всемирности, считая ее первым шагом к достижению духовного абсолюта — созданию Царства Божьего на Земле. Устройство великих всемирных империй, стремление к созданию всемирного государства иллюстрируют в философской концепции Мережковского жажду всемирности у исторического человечества. Однако подобная жажда может реализоваться и негативно, обернувшись своей противоположностью — послужить Царству Антихриста. Создание всемирного Интернационала представляется Мережковскому ярким примером превратного истолкования человечеством благой идеи всемирности: «Христианство не прошло человечеству даром: оно оставило на нем неизгладимый след всемирности; современный человек всемирен — с Богом или против Бога; он выпадает из Церкви Вселенской в Интернационал»[131].
Таким образом, Мережковский констатирует гибельность исторических стезей XX столетия, обусловленную всемирным отступлением от Бога, влекущим за собой жестокость уничтожения всего земного в войнах международных и междоусобных, гражданских, приближающих человечество к духу Небытия и способных стать причиной гибели второго человечества. «Плод атеизма буржуазного, империализм — всемирная война международная — уже созрел; плод атеизма пролетарского — всемирная война гражданская, всеубийство — еще зреет», — считает философ
