Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна - [30]

Миссис Пэт с трудом оторвалась от карт:

— Видела Лебайе? Комиссара?

— Да.

— Но он же, кажется, умер с неделю назад.

— Умер.

Карточная игра остановилась. Винсент и Левин вошли с балкона, чтобы лучше слышать, и все игроки повернулись к Лили.

— Коре сам видел, как его выносили в гробу, и потом присутствовал на его похоронах.

— Откуда ему знать, что это был Лебайе?

— Да он его всю жизнь знал. Говорит, что хотел подойти к нему на улице, но тот просто прошел мимо. Его в зомби превратили, так он говорит.

— А что такое зомби? — спросила Адель, оборачиваясь к Винсенту, который, будучи черным с Ямайки, должен был это знать.

— Это что-то вроде раба, — сказал Винсент. — Тут утверждают, что могут оживить мертвеца, забрав себе его дух, поэтому он потом делает все, что пожелает похититель духа.

— А на самом деле что это такое? — спросил Левин, нависая над карточным столом и нащупывая указательным пальцем яремную вену, чтобы проверить пульс.

— Не знаю. Думаю, они, вероятно, накачивают жертву наркотиками и делают вид, что хоронят ее…

— Коре клянется, что видел, как его предали земле, — заметила Лили.

— Он мог видеть, как земле предали гроб, моя милая, однако… — отозвался Винсент.

— Здесь действительно происходят некоторые весьма странные вещи, — вмешался епископ. Все обернулись к нему как к человеку, имеющему самый большой опыт общения с гаитянами, поскольку он сумел обратить некоторых в свою веру, а также способствовал развитию в стране современной живописи и литературы. Беленные известью стены его большой церкви были сплошь покрыты свеженаписанными картинами. С розовым лицом в форме дыни, он являл собой приятное зрелище, свидетельствующее о его полной некомпетентности в чем бы то ни было, но он не раз укрывал у себя революционеров и оставлял в дураках людей с оружием, которые их разыскивали.

— Я вовсе не уверен, что при этом используют наркотики, — сказал он. — Они как-то умеют добираться до сути вещей, понимаете… То есть это больше напоминает глубокий гипноз, что и позволяет им докопаться до самой сущности человека.

— Но они же не могли действительно его зарыть, — возразил коммандер Банц. — Он бы там задохнулся. — Черноволосый, с безукоризненным профилем, в белом военно-морском мундире со стоячим воротником, идеально облегающим шею, он гораздо более напоминал воинственного священника, чем епископ с его избыточным весом. Патриотично не соглашаясь со всем, что миссис Пэт полагала насчет нечестных империалистических маневров США, Банц тем не менее почитал ее как потрясающую, великую женщину и считал элегантной загадкой, которая только и ждет, чтобы ее разгадали. В любом случае этот дом был единственным местом на острове, где он чувствовал себя желанным гостем.

— Если только они не умеют как-то замедлять его обмен веществ, — добавил Винсент. — Правда, я в это совершенно не верю.

Шеф полиции Ладрэн, коротышка весом в двести девяносто фунтов, чье брюхо начиналось, кажется, сразу под нижней челюстью, был здесь единственным гаитянином. Он довольно рассмеялся:

— Ерунда все это. На свете множество похожих людей. Буду — это религия, такая же, как все другие, за исключением того, разумеется, что в ней больше магического. Вы лучше вспомните про евангельские пять хлебов и про хождение по воде.

Разговор перешел на магию, игра возобновилась, Лили снова обратилась к газете. Винсент и Левин вернулись на балкон, где уселись рядышком лицом к гавани. Винсент, единственный чернокожий, с которым Левину выпало поговорить с тех пор, как он в колледже бросал мяч в корзину, произвел на него большое впечатление. Он уже знал, что этот мощный малый происходит из бедной семьи, но сумел получить научные степени в Оксфорде и в одном из шведских университетов, а теперь возглавляет ооновское агентство, занимающееся восстановлением лесонасаждений в странах Карибского бассейна. Левин радовался тому интересу, какой проявляет к нему Винсент, а также восхищению, с каким тот относится к Прусту.

— Вуду — это серьезно? — спросил Левин.

— Ну, вы же, наверное, знаете эту поговорку: Гаити — это на девяносто процентов католики и на сто процентов вудуисты. Лично я считаю, что это в большей степени раздражающий и мешающий фактор, нежели что-то еще. Но полагаю, что все религии в основе своей являются одним из способов социального контроля, так что не воспринимаю спиритическую сторону вудуизма слишком серьезно. Этой стране нужны ученые и вообще люди, умеющие ясно мыслить, а вовсе не маги и колдуны. Но можно считать, что это, как и многое другое, имеет и полезные достоинства. Говоря по правде, я и сам им пользовался. — Каждое свое утверждение он старался смягчить легким смешком.

Как он объяснил, он организовал здесь высадку нескольких тысяч саженцев быстрорастущих деревьев, поскольку основным топливом на острове остается древесный уголь. Не прошло и года, как все маленькие саженцы были вырублены и вывезены на дрова.

— Уже после того, как я кончил злиться и яриться, — рассказывал он, — я однажды зашел к своему парикмахеру, и он предложил мне разыскать местного унгана, жреца культа вуду, который может помочь мне. Я нашел этого малого, дал ему денег, и он организовал и провел церемонию освящения земли, на которой были высажены деревья. На церемонию посадки собралась огромная толпа народу. И после этого в течение трех лет никто не покушался на священные деревья, пока они не начали плодоносить. Должен признать, мне не нравилась эта идея, но она сработала. — Минуту помолчав, он спросил: — А вас чем Гаити заинтересовал?