Присутствие духа - [20]

Шрифт
Интервал

— Что ж, это можно будет, — неуклюже выговорил Гнедин, стараясь попасть ей в тон.

— Ну, порешили. — Екатерина Матвеевна погладила Машу по руке, которую та прижимала к лицу, после чего отлепила ее от мокрого Машиного глаза. — Отпускаешь пока что папу?

И Маша, смутно чувствуя, что не в ее согласии дело, что все равно придется отпустить, но слова ее зачем-то ждут, сказала:

— Да.

И сразу Гнедин встал, взялся за ручку чемодана… Екатерина Матвеевна поспешно, встревоженно и строго бросила ему:

— Присесть перед дорогой… Как же?..

Она, Воля, Маша сели рядом на кровать, Евгений Осипович опустился на чемодан.

Минута, которую затем он провел в неподвижности и молчании, не была для Гнедина пустой. Она была прощанием с людьми, сидевшими перед ним, и еще каким-то прощанием.

Он ощущал ее как рубеж.

И одновременно это была минута ясности, полной и резкой, во всем главном.

Люсю было не воскресить. Машу было не уберечь. Родину надо было, однако, защищать.

Он хотел защищать ее когда-то при помощи непробиваемых оборонительных линий, каких не знала военная история, при помощи техники, которую он видел на испытаниях и считал самой передовой в мире, управляемой командирами, не имевшими себе равных в умелости и отваге. Он верил, что врага удастся победить малой кровью.

Но пролита была уже большая кровь, каждый день она продолжала литься, и этой большой кровью нужно было суметь победить.

Через минуту после ухода Гнедина Воля бросился его догонять. Вопросы, которые во время торопливого прощания нельзя, не к месту было задавать Евгению Осиповичу, тяжело стучали ему в виски, — никто, кроме Гнедина, не мот на них ответить, и никто, кроме него, не стал бы его слушать сейчас…

Воля бежал к вокзалу, и, чем ближе к нему, тем больше становилось на улицах людей, стремившихся в том же направлении. Ни на секунду не замедляя бега, ловко лавируя между группами, он настиг Гнедина в тесном переулке, ведшем к вокзальной площади, и, задыхаясь, положил сзади руку на его плечо.

Евгений Осипович живо обернулся и спросил:

— Решил проводить? Мама знает, где ты?

Воля кивнул, шумно дыша, и сбоку посмотрел на Гнедина, и сразу тот узнал этот взгляд: так вот, чего-то требуя или о чем-то моля, смотрел на него этот мальчик, когда спрашивал, что ему ответил Ворошилов…

— Вчера еще вы не считали — так ведь? — положение города… угрожаемым, — начал Воля, еще слегка задыхаясь от бега. — И вот… как же могло получиться, что сегодня…

Они вышли на вокзальную площадь, и незачем стало объяснять, что именно произошло сегодня.

За те часы, что Воля не был здесь, все переменилось до неузнаваемости. Площадь была запружена людьми, целыми семьями, сидевшими на сундучках, чемоданах и просто на земле, привалясь головами к вещам, к плечам или коленям родных.

Нелегко было пересечь площадь, и еще трудней — вокзальный зал ожидания.

Все ждали ночного дополнительного поезда, о котором говорили, что он пойдет на восток по маршруту, пока еще неизвестному.

Но маршрут ни для кого не был важен — важно было уехать.

Медленно прокладывая себе дорогу в толпе, Гнедин говорил Воле, следовавшему за ним по пятам:

— Видишь ли, я судил о положении города на основании тех представлений, что у меня были. Но я не знал и не знаю планов командования. Отступление может предусматриваться оперативными планами. — Он оглянулся на Волю, жадно слушавшего его, как бы проверяя, довольно ли сказанного им, и увидел, что не довольно. — А кроме того, должен тебе доложить, и в победоносной войне случаются совершенные неожиданности для побеждающей стороны!.. Подожди-ка меня…

Евгений Осипович скрылся за дверью военного коменданта и вернулся не сразу, а слова его всё звучали у Воли в ушах, он повторял их про себя, и от каждого повторения тяжесть, мешавшая ему, уменьшалась… Кто-то крикнул как будто:

— Во-ля!

Воля обвел глазами зал и словно бы только сейчас увидел, где он. Люди вокруг выглядели такими усталыми, измученными и в то же время притерпевшимися к ужасной тесноте вокзального быта, что, казалось, быт этот существует уже очень давно… А между тем Воля знал, что еще несколько часов назад все тут было иным.

— Воля!..

Оклик был теперь ближе.

Перепрыгивая через чемоданы и узлы, протискиваясь между людьми, неохотно дававшими ей дорогу, к нему пробиралась Рита. А мать и сестра Аля делали ей недоуменные, негодующие, испуганные, отчаянные знаки, но она продолжала свой путь, изредка оборачиваясь и отвечая им жестами, в одно время успокоительными и раздраженными.

— Рита! Если посадка?! — крикнула ее мать на весь зал, убедившись, что знаки не помогают. Должно быть, она считала, что нельзя в такие минуты отходить от нее ни на шаг: объявят посадку, возникнет толчея, и они потеряют друг друга, может быть — навсегда… И, сверх того, ее страшило, наверно, что Рита удаляется от выхода на платформу — пропустят ли ее потом люди обратно?..

Наконец Рита очутилась рядом с ним.

За последнюю неделю они виделись не раз, но только ночами, во время дежурства на школьной крыше. И минувшую ночь они провели на крыше до самого рассвета, и Воля был ответственным за дежурство.

— Говорили, что в восемь будет поезд, — сказала Рита, — а его не было. Теперь ждем ночного… Я, знаешь, даже в школу не успела зайти, сказать, что уезжаем. Нехорошо, да?


Еще от автора Макс Соломонович Бременер
Чур, не игра!

Сборник рассказов М. Бременера.


Тебе посвящается

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Толя-Трилли

М. Бременер — автор нескольких книг для детей. Младшим читателям, может быть, знакомы «Случай со Степным», «Лёшкина переэкзаменовка», старшим адресована повесть «Передача ведётся из класса». Рассказы и повести писателя печатались в журналах для детей и юношества; ряд его коротких юмористических рассказов и фельетонов передавался по радио.В книгу «Толя-Трилли» вошли три маленькие «южные» повести. Их объединяет место действия — Крым, но герои в них — разные.В юмористической повести «Толя-Трилли» вы прочитаете о маленьком мальчике, которому довелось сниматься в кино и сыграть… почти что самого себя.


Лёшкина переэкзаменовка

Герои напечатанных в этой книге весёлых рассказов писателя М. Бременера — школьники. Они попадают в смешные, забавные, а иногда и нелёгкие положения, но обычно проявляют находчивость, чувства товарищества и пионерского долга.


Пусть не сошлось с ответом!.. Присутствие духа

В книгу включены повести «Пусть ко сошлось с ответом!..» (повесть неоднократно выходила под названием «Передача ведется из класса», и ей возвращено первоначальное название, под которым она появилась в журнале «Юность») и «Присутствие духа». Обе повести (из жизни старшеклассников и жизни юноши в оккупированном городе во время Великой Отечественной войны) посвящены подросткам, их сложному духовному миру, мужанию и взрослению.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.