Пристрелочник - [40]
Днём я забивал эти тревоги работой. Копал, тесал, таскал… нарезал круги по округе, знакомясь с местностью. Вот бы перелезть через Волгу и поискать там каолин. Должен быть. И полевой шпат…
Вечерами слушал выздоравливающего Терентия, который делился своими планами по устройству селения. Довольно толковыми, кстати. Николай ревновал, ввязывался в разговор, пытался перекричать «Терёху». Потом вспоминал, что страдальцу лицо содрали. Смущался. Но тоже рассказывал о своих планах. В стиле — «мы обуем всю Россию». Не про обувь, естественно.
Среди ночи тревога поднимала с постели, выбирался на воздух, слушал ночь, смотрел на звёзды. Часто усаживался рядом с Чарджи. С ним можно и молча посидеть. Повспоминать Любаву. Проверить посты, посмотреть, как с Оки натягивает туман…
Всё — новый день начинается. Очередной шажок. Куда? К краху или…?
Мы разошлись со своей смертью всего на пару дней. Тут нет моей заслуги. Это судьба, случайность, божий промысел. В форме ряда мелочей. Которые просто были мною когда-то совершены. В разное время, в разных местах, с разными людьми. Совершенно безотносительно к получившемуся результату. Просто — я живу. И живу — вот так.
Глава 360
Я возился в устье Свияжского оврага — прикидывал, что здесь за грунт, как поставить плотину. Когда сверху заорали:
— Воевода! Караван по Оке идёт! Большой!
Это — редкость. Точнее — первый. Война перекрыла дороги. И, хотя между Русью и Булгаром сегодня — мир, но дураков соваться под «воинский хвост» — нет. «Охвостье» — различные отряды, отставшие, оставшиеся, полуразложившиеся, полу- и вполне разбойные ватажки на путях — купцам противопоказаны.
Ещё две причины: местность разорена — торговать не с кем. И — не сезон: купеческие караваны ходят по высокой воде. Вот пройдут обложные дожди, вода в реках поднимется — тогда…
Заключённый между Боголюбским и Ибрагимом мир предусматривает ограничение по сроку пребывания иностранцев на их землях — должны уходить. И обмен рабами — должны вывозить. Я уж не говорю про обещанное мне — «всё, чего душа пожелает».
Но… «высокие договаривающиеся стороны» не спешат выполнять принятые на себя обязательства.
С обрыва было хорошо видно, как большой караван из десятка плавсредств, все — большие лодки типа «рязаночек» или «смоляночек» с здоровенными дощаниками «на прицепе», постепенно сходит со стрежня Оки, нацеливаясь, явно, на нашу хлипкую пристань. И кого ж это принесла нелёгкая?
Народ резво разбегался по местам согласно боевому расписанию. На пляже заливали коптильни и сушильни, убегая в устья оврагов. Рядом со мной оказался встревоженный Николай:
— Купцы? Не, не купцы. Ушкуйники? Шиши речные? Дружина чья? Не… Это… это ж…
На передней лодии подняли и развернули стяг. Он поболтался, заполоскал на ветерке, развернулся. Белый стяг с красным рисунком посередине. А рисунок…
— Ваня! Мать ити! Ёдрить же ж! Это ж… наши! Это ж — лист рябиновый!
Да. На стяге различим красный рябиновый лист. Так, как я его когда-то нарисовал. Как ставили тавро на моих изделиях в Рябиновской вотчине: непарноперистый, с 11 почти сидячими, продолговатыми, остропильчатыми, листочками, черенком вверх.
Мы кинулись вниз. Мы — все. Забыв о дисциплине, о предосторожностях, о возможности хитрости, уловки…
Ну я-то — понятно. Меня так трясло последние дни от предчувствия неизбежного краха. А остальные-то чего? — А остальные — тоже люди. Со своими предчувствиями, страхами и радостями.
На передней лодке торчала характерная, слегка сутулая фигура Якова. А дед где…? Я уже различал множество хорошо знакомых, родных, милых… Но прежде чем лодейка с Яковом ткнулась в деревянный настил, аккуратно «припарковав» дощаник к песку пляжа, со второй лодки что-то здоровенное бухнуло в воду. И, вздымая водопады брызг, скачками кинулось к берегу, ко мне, прямо на грудь, сбило с ног…
Курт! Волчара ты мой единственый! Как же я по тебе соскучился! Как же без тебя почти год прожил! Ух и заматерел же! Да не лижись ты! Мокрый же весь! Ну-ну, я не обижаюсь, я очень тебе рад.
Волчище-зверище. Ой ты какой. Красивый, зубастый, могучий! А умный какой! Лучший. Мой. Мы теперь вместе. У нас теперь всё получится. Талисман ты мой серый. Сродственник. Р-р-р… Дай мне с людьми тоже поздороваться. Не уходи — мы ещё пройдёмся по округе, пометишь эту землю. Чтобы никто не вздумал. Я тебе интересные места покажу. А ты — мне. Но сперва — люди.
Тут на меня с двух сторон запрыгнули ещё двое, непрерывно вскарабкиваясь повыше, отталкивая друг друга, они принялись вразнобой вопить сразу в оба моих уха:
— А мы шли… а он говорит… а я ему ка-ак… а Гапка меня ка-ак…
— Ольбег, Алу! Ребятки! Завалите же! Оглушите! Я рад вас видеть. Вы мне все истории расскажите. Про все ваши приключения. Подробно-подробно. Но дайте и с другими поздороваться.
Ребятишки засопели. Подождали, выжидая — кто первый слезет. Потом дружно соскользнули с меня. А я подошёл к Якову.
Хоть я сын боярский, хоть Воевода Всеволжский, хоть царь персидский — он ко мне бежать бегом не будет.
А вокруг, на лодиях, на дощаниках, на берегу уже — столько лиц! Радостных, улыбающихся, смеющихся, озабоченных, нахмуренных… но всё равно — радостных! Мои пришли… Наши… О! А вон Гапа улыбается! А вон Фриц каким-то мальчишкам выговаривает, чтобы чего-то из утвари не поломали. Вон тех, рядом — я не знаю. Или после меня в Пердуновку пришли, или дорогой к каравану пристали. О! «Деды мазильные». Смотрят искоса, низко голову наклоня. А дальше Горшеня просто лыбится! Ну совершенно бессмысленно, но от души.
Ну, вот, попал попаданец. Вроде бы взрослый мужик, а очутился в теле лет на 12–14. Да ещё вдобавок и какие-то мутации начались. Зубы выпадают, кожа слезает. А шерсть растёт? Ну, и в довершение всего, его сексуальной игрушкой сделали. И не подумайте, что для женщин. А ему и понравилось. И всё это аж в XII веке. Какое уж тут прогрессорство. Живым бы остаться. Короче, полный ВЛЯП. Всё по-взрослому. Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Не рекомендовано: лохам, терпилам, конформистам, фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам.
Продолжение романа В. Бирюка "Зверь лютый". Наш попаданец подрос. Только вот с прогрессорством снова не очень. Ну, если разве в сексе. Нет, на этот раз не его, а он. Подрос же. Просто помните, что это – альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям – не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и “попаданского”. Местами крутовато сварено. И не все - разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» - ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ну, что же, наш попаданец ещё подрос. Да и социальный статус несколько изменил. И то верно - много ли напрогрессишь будучи... ну, ясно кем. Только вот с прогрессорством у попаданца опять не очень. Кроме, разумеется секса. Хорошо ещё, что народные суеверия в руках самодура и прогрессиста -- великая вещь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и «попаданского». Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано.Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Лохам, терпилам и конформистам — противопоказано по мед. показаниям. Не рекомендовано: фрустрирующим, верующим, ностальгирующим, эстетствующим, рафиноидным, ксенофобнутым, ретросдвинутым, нацикам и поцикам. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла 'Зверь лютый' — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.
Это — альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям — не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и 'попаданского'. Местами крутовато сварено. И не все — разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» — ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.А чего, народ? Читайте…