Пристрелочник - [20]

Попандопуло-сюзерен изначально, совершенно походя, обманывает туземца-вассала. Это — ловится. Не факт обмана, а готовность обманывать, пренебрежение клятвами. Верность — дорога с двусторонним движением. Если на одной стороне — «наплевать», то и на другой стороне… мысли возникают. Дальше — смерть. Я уже говорил — без надёжного туземного окружения попаданец — покойник сразу.

Во многих романах Позднего Средневековья элементом сюжета является предательство слуг. ГГ — в полной ж…: лакей со служанкой взяли деньги, драгоценности, документы и сбежали. Это — катастрофа. Почему сбежали? — Потому что это нанятые слуги, не присягнувшие.

Наоборот, уже и в 19 веке звучит восхищение:

— Джордж — преданный слуга нашей семьи. Ещё его дедушка служил нашему роду.

Здесь нет словесной клятвы — есть история жизни, ряд поколений. Кто из попаданцев готов столько ждать?

Удержать туземцев страхом… Оторвать голову любому — можно. Но власть на чистом страхе — непрочна. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

Нужно дать людям свободу, сделать их подчинение добровольным, учесть их личные мнения. Заменить «изнасилование» — «супружеством». Атрибутом чего и является добровольная клятва. Присяга.

Кому?

Ивану Юрьевичу, эксперту по сложным системам из 21 века? Ивану Акимовичу, лысому недобоярскому псевдоублюдку из 12 века? Воеводе Всеволжскому? «Зверю Лютому»?

Я — кто? И кем я стану через годы? Присяга-то, как невинность — отдаётся один раз в жизни.

Есть клятвы венчальные, торговые, служебные… Есть — вечные, срочные и разовые. Отдельная тема, точнее — целый многовековой культурный и юридический пласт — собственно феодальная присяга.

Так, чисто кусочек: личная феодальная присяга этих людей мне, превращая меня в сюзерена, выводит на один уровень с князьями, эмирами и ханами.

Ещё хуже: над Андреем есть Князь Киевский. Над Ибрагимом есть халиф. Надо мной, формально — никого. Вводя феодальную присягу лично мне, я сразу выскакиваю на уровень императоров.

«Не боится никого, кроме Бога одного».

Реакцию окружающих правителей — представляете? Кто в истории сам, не по наследству-родству провозглашал себя императором? Петр Первый, Наполеон, Максимилиан в Мексике, Педру Первый в Бразилии, Симеон в Болгарии, Карл Великий.

Почему? Почему сотни других королей не приняли этот титул? — А бьют за это. Больно.

Вводя личную присягу мне, не присягнув сам никому, я превращаюсь в мишень. Потому что для всех коллег-правителей становлюсь самозванцем, наглым выскочкой.

Ещё: вот я помру… Не дай бог, конечно, но всё же. Что будет с моими людьми? Кому они будут служить? Князю Андрею? Эмиру Ибрагиму? Акиму Рябине? Ольбегу? Без лидера, легального, законного, «по присяге» — их раздёргают. Да они и сами передерутся! Смута будет… Как и случается часто при смене феодального владетеля.

Нужно уходить от «культа личности», нужно устанавливать «порядок замещения». Иначе, при всяких коллизиях — будут негоразды.

Итого: присяга — необходима, присягать мне — нельзя, других кандидатур — нет.

И чего делать?

Мы добрались до места, где оставили первый ушкуй, вытащили его в Волгу, связали лодки. Пошли потихоньку вниз, стремясь держаться стрежня. А я всё думал. И додумался. Точнее — вспомнил.

Присягу граждан Херсонеса своему городу.

В третьем веке до РХ они клялись:

«Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, богами и богинями Олимпийскими и героями, кои владеют городом, областью и укреплениями херсонеситов:

я буду единомыслен относительно благосостояния города и граждан и не предам Херсонеса, ни Керкинитиды, ни Прекрасной Гавани, ни прочих укреплений, ни из остальной области, которою херсонеситы владеют или владели, ничего никому, — ни эллину, ни варвару, но буду охранять для народа херсонеситов;

не нарушу демократии и желающему предать или нарушить, не дозволю и не утаю вместе с ним, но заявлю демиургам, правящим в городе;

буду врагом злоумышляющему и предающему или склоняющему к отпадению Херсонес, или Керкинитиду, или Прекрасную Гавань, или укрепления и область херсонеситов;

буду служить демиургом, и членам совета как можно лучше и справедливее для города и граждан;

и? А?ТНРА народу охраню и не передам на словах ни эллину, ни варвару ничего тайного, что может повредить городу;

не дам и не приму дара ко вреду города и сограждан;

не замыслю никакого неправедного деяния против кого либо из граждан не отпавших и никому злоумышляющему не дозволю и не утаю вместе с ним, но заявлю и на суде подам голос по законам;

не вступлю в заговор ни против общины херсонеситов, ни против кого-либо из сограждан, кто не объявлен врагом народу;

если же я с кем-либо вступил в заговор или связан какою-либо клятвою или обетом, то нарушившему да будет лучше и мне и моим, а пребывающему — обратное;

и если я узнаю какой-либо заговор, существующий или составляющийся, то заявлю демиургам;

и хлеба вывозного с равнины не буду продавать и вывозить с равнины в другое место, но только в Херсонес.

Зевс, Гея, Гелиос, Дева и боги Олимпийские, пребывающему мне в этом да будет благо и самому и роду и моим, а не пребывающему — зло и самому и роду и моим; да не приносит мне плода ни земля ни море, женщины да не рождают прекрасных детей и да не…».